Добролюбов снимает всякие надежды на перевоспи­тание самодурства, на возможности улучшения средст­вами сердечного смягчения самодура. Он не, верит в та­кое смягчение н разъясняет, что самодурство вызывает­ся и держится самим положением самодура власть, безответственность и имущественное превосходство. Просветы благодушия у отдельных самодуров могут быть, но капризы и привычки распоряжаться другой лич­ностью все же и тут остаются. В этом смысле характе­ризуются Добролюбовым моменты «великодушия» у Большова, у Русакова, у Гордея Торцова, у Петра Ильича, у Брускова. «Исправить» самодура можно толь­ко путем лишения его того особого положения, которое он занимает. «В примере Торцова Любима,— пишет Добролюбов, — можно отчасти видеть и выход из «тем­ного царства»: стоило бы и другого братца, Гордея Карпыча, так же проучить на хлебе, выпрошенном Христа ради,—тогда бы и он, вероятно, почувствовал желание «иметь работишку», чтобы жить честно» 5, 137.

В освещении угнетенной стороны между Островским и статьями Добролюбова тоже имеется различие. Ост­ровский центр внимания сосредоточивает на самом по­ложении угнетенности, вызывая сочувствие и сожале­ние к самому факту скованности естественных и закон­ных человеческих чувств. Добролюбов, не расходясь с Островским и вместе с Островским, разъясняет весь ужас этого положения вещей, Но для него обнажение таких положений является лишь начальным, отправным возбудителем протеста. Одновременно с раскрытием «ненормальности» и «неестественности» такого положе­ния он ведет оценку сложившихся сил с точки зрения будущего, со стороны предстоящей революционной борь­бы. Поэтому его сочувствие к угнетенным жертвам не во всем является безусловным. Предпочтительное вни­мание свое ои направляет к тем жертвам, которые еще не утратили в себе чувство личности, самостоятельности и способности к сопротивлению. И наоборот, пассивные, хотя и страдающие, липа вызывают с его стороны ре­шительное осуждение Дуня. Любовь Гордеевна, Даша и др.. Добролюбов ищет «смелости добра» 5, 108. внутреннего, ничем непоколебимого «сознания в право­те дела» 5. 101, «решимости на борьбу» 6, 328. не­примиримости и готовности на всякие жертвы, лишь бы не жить «при тех началах, которые противны» 6, 337.