Навигация
News:

На правах рекламы:

Печи камины для отопления дома и дачи купить купить камин печь

Рекомендуем

Показать все

Посещаймость
ЛИМОНАД
Я,конечно, человек непьющий. Ежели другой раз и выпью, то мало -- так,
приличия ради или славную компанию поддержать.
Больше как  две бутылки  мне  враз нипочем  не  употребить. Здоровье не
дозволяет. Один раз,  помню, в  день  своего  бывшего  ангела,  я  четверть
выкушал.
Но это  было  в  молодые, крепкие  годы, когда  сердце отчаянно в груди
билось и в голове мелькали разные мысли.
А теперь старею.
Знакомый ветеринарный фельдшер,  товарищ Птицын, давеча осматривал меня
и даже, знаете, испугался. Задрожал.
Я,конечно, человек непьющий. Ежели другой раз и выпью, то мало -- так,приличия ради или славную компанию поддержать.Больше как  две бутылки  мне  враз нипочем  не употребить. Здоровье недозволяет. Один раз,  помню, в  день  своего  бывшего  ангела,  я  четвертьвыкушал.Но это  было  в  молодые, крепкие  годы, когда  сердце отчаянно в грудибилось и в голове мелькали разные мысли.А теперь старею.Знакомый ветеринарный фельдшер,  товарищ Птицын, давеча осматривал меняи даже, знаете, испугался. Задрожал.
 -- У  вас, говорит,  полная  девальвация.  Где,  говорит, печень,  где мочевой  пузырь,  распознать,   говорит,  нет  никакой  возможности.  Очень, говорит, вы сносились.
Хотел я этого  фельдшера побить, но после остыл  к  нему. "Дай, думаю, сперва к хорошему врачу схожу, удостоверюсь". Врач никакой девальвации не нашел. 
-- Органы,  говорит,  у  вас довольно  в  аккуратном виде.  И  пузырь, говорит, вполне порядочный и не протекает. Что касается сердца  -- очень еще отличное, даже, говорит, шире, чем надо. Но, говорит, пить вы перестаньте, иначе очень просто смерть может приключиться. 
А помирать, конечно, мне неохота. Я жить люблю. Я  человек еще молодой. Мне только-только в начале нэпа сорок три  года стукнуло.  Можно сказать, в полном расцвете сил и здоровья. И сердце в груди широкое. И пузырь, главное, не протекает. С таким пузырем жить да радоваться. "Надо, думаю, в самом деле пить бросить". Взял и бросил.
Не пью и не пью. Час не пью, два не пью. В пять часов  вечера пошел, конечно, обедать в столовую.  Покушал суп. Начал вареное мясо кушать -- охота выпить. "Заместо,  думаю, острых напитков попрошу чего-нибудь помягче -- нарзану или же лимонаду". Зову: 
--  Эй, говорю, который тут мне порции подавал, неси мне,  куриная твоя голова, лимонаду. 
Приносят, конечно,  мне лимонаду на интеллигентном  подносе. В графине. Наливаю в стопку. Пью я эту стопку, чувствую: кажись, водка. Налил  eще. Ей-богу, водка. Что за черт! Налил остатки -- самая настоящая водка. 
-- Неси, кричу, еще! "Вот, думаю, поперло-то!" Приносит еще. Попробовал еще. Никакого сомнения не осталось -- самая натуральная. После, когда деньги заплатил, замечание все-таки сделал. 
-- Я, говорю, лимонаду просил, а ты чего носишь, куриная твоя голова?
Тот говорит: 
-- Так что это у нас завсегда лимонадом зовется. Вполне законное слово. Еще  с прежних времен... А  натурального лимонаду, извиняюсь, не  держим  -- потребителя нету. 
-- Неси, говорю, еще последнюю.
Так и  не  бросил. А желание было горячее. Только  вот  обстоятельства помешали. Как говорится -- жизнь диктует свои законы. Надо подчиняться.
1926