Пример этот показывает, что вообще удаляться от правила последней редакции следует с большой осмотрительностью, хотя всегда необходимо проверить возможность применения этого правила.

Необходимо несколько уточнить понятие „последнего текста". Под последним текстом следует понимать тот, который дается автором в отмену предыдущего и предназначен для печати (или такого же опубликования, как и предыдущий текст). Та­ким образом, если случайно по памяти автор воспроизведет свой текст после того, как он издан, то такая запись по па­мяти не может приниматься во внимание. Но корректурные пометы на издании, имеющие целью быть внесенными в текст очередного издания, очевидно должны быть учтены. Однако поправки на печатном экземпляре, вроде тех, которые делал Достоевский для чтения вслух отрывков на литературных ве­черах, как имеющие особое назначение, без всякого отноше­ния к изданию, не должны быть вводимы в текст.

В случае избрания последнего издания, как дающего окон­чательный текст, полезно всё же поискать среди предше­ствующих изданий наиболее исправное, которое и выбрать в качестве основного, при условии внесения в него всех автор­ских изменений из позднейших изданий. Это практическое правило избавит новое издание от механического воспроиз­ведения позднейших опечаток. В деталях, не имеющих боль­шого значения и обыкновенно упускаемых из виду и не обра­щающих на себя внимания, полезно следовать именно этому основному изданию (и вообще говоря — более ранним изда­ниям).

Вот несколько примеров исправления основного текста по предшествующим изданиям. У Островского в пьесе „Правда хорошо, а счастье лучше" в издании Салаева читаем во втором действии, четвертом явлении (речь идет о том, что сына Зыбкиной, Платона, могут посадить в долговую тюрьму):

Грознев. А что сын? Сиди, мол, вот и все. Надоест купцу кормовые платить, ну, и выпустит, либо к празднику кто выпустит.

Последняя фраза неясна. Обращение к тексту журнала „Отечественные Записки" (т. ССХХХ), где первоначально появилась пьеса, разъясняет затруднение. Там фраза конча­лась: „либо к празднику кто выкупит". Очевидно, второе „выпустит" появилось у Салаева опечаткой, под влиянием со­седнего „ну, и выпустит". Между тем всё же основным является текст Салаева, так как там есть явные исправления автора, напр. в пятом явлении первого действия Барабошев говорит про свой разговор: „А обыкновенный разговор, окромя сурьезного, у меня всё равно, что бисер". Между тем в журнале эта фраза кончалась: „что жемчуг". Это изменение, необъяснимое опечаткой и явно улучшающее чтение, несомненно принадле­жит автору.