Во всяком случае, последовательность вариантов и сте­пень их взаимной связанности — вот руководящие вопросы в анализе черновика.

Предыдущие замечания сделаны в том предположении, что в черновике не заключается некоего отправного текста и что он отражает только поиски связного текста. Однако бывает и тот случай, что начальный текст сразу представляется автору, он его набрасывает и на нем начинает работать. Это особенно типично для черновиков прозаических, где нет таких трудностей, как в стихах, в самой формулировке текста. Так, в частности в черновиках Достоевского именно этот первый, непосредственно наносимый слой и является наиболее сведен­ным и законченным. Поправки имеют задачей не только дать окончательную форму, но и наметить направление, в котором надлежит переработать соответствующее место. Очень часто именно эти поправки бывают незакончены. Например в черно­вике „Преступления и Наказания" мы видим на 48-й странице „Записной Книжки № 2" (Центрархив. См. „Красный Архив", 1924, т. VII, стр. 152, факсимиле-автотипия): первоначально было: „я стал все пихать в эту дыру под бумагу. Заметно не было, но место было дурное". В пределах этих слов введены следующие поправки: после слова „бумагу" вписано: „странно мне было самому на это всё кучу смотреть поскорей бы уж с глаз долой". К этому в свою очередь приписано: „и я рад был что запихал это все но быть м.". Здесь приписка обрывается и согласования с текстом не получается. Далее имеются со­гласованные с текстом поправки: после „не было" — „потому что угол был очень темен" и после „место"—„выбрано".

Как видим из этого, первоначальный текст представлял большую законченность, чем текст последний.

Очевидно, именно первый слой должен быть выделен в качестве основного, а "дальнейшие наслоения даны в виде вариантов. Поэтому правильно поступил А. С. Долинин, дав в своем издании черновика „Кроткой" именно первую редакцию в качестве основной (см. сборник „Достоевский, статьи и материалы", II, 1925); с другой стороны, трудно согласиться с И. И. Гливенко, который делает попытку извлечения именно последней редакции из черновика „Преступления и наказания" („Красный Архив", т. VII, 1924).

Главным затруднением в выделении первоначального слои чернового текста является разрешение вопроса, какие поправки нанесены на первоначальный текст, и какие — вызваны по­исками именно этого первоначального текста. Напр., на той же странице черновика „Преступления и Наказания" мы читаем следующее: „Машинально достал я со стула мою осеннюю шинель которая тут". Последние два слова зачеркиваются, над ними надписывается: „теплую но всю", и фраза продолжается: „в лохмотьях". Ясно, что слова „которая тут" относятся к нереализованной, несуществующей редакции фразы, и пер­вая сведенная редакция будет: „теплую но всю в лохмотьях". Таким образом данное исправление' входит в состав началь­ной редакции.