Нынче все, как сговорились -- просят посмешней писать.Как будто, знаете, это от нас зависит. Как будто мы все из пальцавысасываем. Как будто у нас только и делов, что выдумывать смешные истории.Хотя вот, впрочем, извольте -- расскажу одно комичное приключение. Таксказать, из подлинной жизни.А стоим мы раз в кино и дожидаем одну знакомую.Тут, надо сказать, одна особа нам понравилась. Такая довольноинтересная бездетная девица. Служащая.Ну, конечно -- любовь. Встречи. Разные тому подобные слова. И дажесочинение стихов на тему, никак не связанную со строительством,-- чего-тотам такое: "Птичка прыгает с ветки на ветку, на небе солнышко блестит"...Любовь в этом смысле завсегда вредно отражается на мировоззренииотдельных граждан. Замечается нытье и разные гуманные чувства. Наблюдаетсякакая-то жалость к птицам и к людям и желание тем и другим помочь. И сердцеделается какое-то такое чувствительное. Что, говорят, совершенно излишне внаши дни.Так вот, раз однажды стою в кино со своим чувствительным сердцем идожидаюсь свою даму.А она, поскольку служащая и не дорожит местом -- любит опаздывать. И попривычке переносит свое опоздание и на эту личную почву.И вот стою, как дурак, в кино и дожидаюсь.Так очередь у кассы струится. Так дверь раскрыта на улицу -- заходите.Так я стою. И как-то так энергично стою, весело. Охота петь, веселиться,дурака валять. Охота кого-нибудь толкнуть, подшутить, схватить за нос. Надуше пенье раздается, и сердце разрывается от счастья.И вдруг вижу -- стоит около входной двери бедно одетая старушка. Такойу нее рваненький ватерпруфчик, облезлая муфточка, дырявые старинныепрюнелевые башмачонки.И стоит эта старушка скромно у двери и жалостными глазами смотрит навходящих, ожидая, не подадут ли.Другие на ее месте обыкновенно нахально стоят, нарочно поют тонкимиголосами или бормочут какие-нибудь французские слова, а эта стоит скромно идаже как-то стыдливо.Гуманные чувства заполняют мое сердце! Я вынимаю кошелек, недолго роюсьв нем, достаю рубль и от чистого сердца, с небольшим поклоном, подаюстарухе.И у самого, от полноты чувства, слезы, как бриллианты, блестят вглазах.Старушка поглядела на рубль и говорит:
-- Это чего?
-- Вот,-- говорю,--примите, мамаша, от неизвестного.
И вдруг вижу -- у ней вспыхнули щеки от глубокого волнения.
-- Странно,-- говорит,-- я, кажется, не прошу. Чего вы мне рубль пихаете... Может быть, я дочку жду-- собираюсь с ней в кино пойти. Очень, -- говорит, -- обидно подобные факты видеть.
Я говорю:
-- Извиняюсь... Как же так... Я прямо сам не понимаю... Пардон, говорю.
Прямо спутался. Не поймешь, кому чего надо. И кто зачем стоит. Шутка ли, столько народу. Пойди, разбирайся.
Думаю -- скверность какая. И хочу уйти.
Но старуха поднимает голос до полного визга.
-- Это что ж,-- говорит,-- в кино не пойти -- оскорбляют личность! Как, говорит, у вас руки не отсохнут производить такие жесты! Да я лучше подожду дочку и в другое кино пойду, чем я буду с вами сидеть рядом и дышать зараженным воздухом.
Я хватаю ее за руку, извиняюсь и прошу прощения. И поскорей отхожу в сторону, а то, думаю, еще, чего доброго, заметут в милицию, а я даму жду. Вскоре приходит моя дама. А я стою скучный и бледный и даже несколько обалдевший и стыжусь по сторонам глядеть, чтобы не увидеть моей оскорбленной старухи. Вот я беру билеты и мелким шагом волочусь за своей дамой. Вдруг подходит ко мне кто-то сзади и берет меня за локоть. Я хочу развернуться, чтоб уйти, но вдруг вижу -- передо мной старуха.
-- Извиняюсь,-- говорит она,-- это не вы ли мне давеча рубль давали?
Я чего-то невнятное лепечу, а она продолжает:
-- Тут, не помню, кто-то мне давал сейчас рубль... Кажется, вы. Если вы, тогда, ладно, дайте. Тут дочка не рассчитала, а вторые места дороже стоят, чем мы думали. Прямо хоть уходи. Извиняюсь,-- говорит.
Я вынимаю кошелек, но моя дама выпускает следующие слова:
-- Совершенно,-- говорит,-- не к чему швыряться деньгами. Уж если на то пошло, я лучше нарзану в буфете выпью.
Нет, я все-таки дал старухе рубль! И мы, в растрепанных чувствах, стали глядеть картину. Под музыку дама меня пилила, говоря, что за две недели знакомства я ей пузырек одеколону не мог купить, а, между прочим, пыль в глаза пускаю и раздаю рубли направо и налево. Под конец стали показывать веселую комедию, и мы, забыв обо всем,
весело хохотали.
1932