И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал.

Что в мой жестокий век восславил я Свободу

И милость к падшим призывал.

Жуковский напечатал:

И долго буду тем народу я любезен,

Что чувства добрые я - лирой пробуждал,

Что прелестью живой стихов я был полезен

И милость к падшим призывал.

Эти стихи Жуковского в качестве подлинно пушкинских фигурируют на многочисленных памятниках Пушкину в раз­ных местах.

Но не всегда это вмешательство друга-редактора вызыва­лось потребностью обойти цензурные затруднения. Очень часто соображения были чисто художественные и исходили из бескорыстного побуждения сделать услугу автору, печатая его произведения в более совершенной форме, чем они вышли из-под пера писателя. Тот же Жуковский дает в посмертном

Издании сочинений Пушкина многочисленные примеры чисто художественной правки.

Иногда друзей на этот путь толкали сами писатели, поручая друзьям исправить ошибки. Так Гоголь, поручая Н. Я. Прокоповичу наблюдение за изданием сочинений 1842 г., просил его „действовать как можно самоуправней и полно­властней": „В двух-трех местах я заметил плохую грамматику и почти отсутствие смысла. Пожалуйста, поправь везде с такой же свободою, как ты переправляешь тетради своих учеников. Если где частое повторение одного и того же обо­рота периодов, дай им другой и никак не сомневайся и не задумывайся, будет ли хорошо, — все будет хорошо".

Ярким примером таких дружеских исправлении является издательская деятельность И. С. Тургенева.

Особенно тяжело отразилась редакция Тургенева на тексте Фета. Эстетические воззрения Тургенева, требовавшего от поэзии ясности, были противоположны основам лирики Фета. Редактируя издание его стихотворений 1856 года, Тургенев систематически вытравлял чуждые ему особенности фетовского языка. Фет пишет об этом: „Почти каждую неделю стали при­ходить ко мне письма с подчеркнутыми стихами и требова­ниями их исправлений. Там, где я несогласен был с же­лаемыми исправлениями, я ревностно отстаивал свой текст, но, по пословице «один в поле не воин», вынужден был соглашаться с большинством, и издание из-под редакции Тургенева вышло настолько же очищенным, насколько и изу­веченным".