Действительно, автор поставил перед собой исследовательскую задачу необычайной трудности. Мифологическая, компаративист­ская, историческая и другие традиционные школы в фольклористи­ке односторонне и дробно трактовали произведения русского ге­роического эпоса. В былинах искали следы старинных верований, давних и ближних примет быта, нравов, подтверждений лето­писных свидетельств; иногда былину произвольно «привязывали» к чужеземным сюжетам, приписывали ей аристократическое проис­хождение и т. д.

В книге А. П. Скафтымова былина исследовалась как худо­жественное произведение со своей поэтикой, своим эмоциональным пафосом, своей жизненно-эстетической функцией. «Только эстетиче­ским обаянием,—утверждал автор,— обусловливается живой интерес простого народа к былине». Конкретно исследовав все текстовое богатство былин, ученый тонко раскрыл их демократическую основу, их классовую суть. «В эстетическом прославлении русского богатырства выражается убеждение народа в своем достоинстве и непобедимости»,— писал он.

В книге заметны издержки «телеологической теории». В «архи­тектонике внутреннего состава былин» иной раз недостаточно учи­тывались социальные мотивы, неоправданно отвергались историче­ские реалии некоторых былинных сюжетов и т. д. Впоследствии это увидел и сам исследователь.

Фундаментальный труд А. П. Скафтымова, в сущности, поло­жил начало эстетически углубленному изучению памятников фоль­клора, мастерства народа в сложении великого национального эпо­са. Вместе с некоторыми другими работами этого цикла, создан­ными позже, эта книга до сих пор сохраняет значение крупного методологического ориентира в исследовании очень сложного образ­ного материала.

А. П. Скафтымов ищет не только свой исследовательский ме­тод, но и «собственную» историко-литературную проблематику, ко­торая образует затем в его работах проходящие через десятилетия сквозные линии и несет на себе отпечаток личности ученого.

В самом деле, никогда больше у него не был так разнообра­зен, как в 1923—1931 годах, круг замыслов. Он пишет одновремен­но о Достоевском, Толстом, Чернышевском и о русской словес­ности XVIII века, европейской литературе, обращается к народно­му творчеству — этой художественной и национально-нравственной почве духовной культуры страны. Помимо прочих и важных при­чин, эта широта объясняется естественным желанием исследова­теля «опробовать» на разнообразном материале научную эффектив­ность новых теоретических принципов сравнительно с прежними, традиционными биографическим, сравнительным, историко-культур­ным, психологическим методами и современными, возникавшими параллельно.