Д. П. Зуев 50 лет скрывал свою запись. В 1887 году он читал ее в одном литературном кружке, где она была встре­чена с большим недоверием. Но через 10 лет эта запись на­шла защитников в лице Б. Н. Чичерина, А. В. Станкевича и Ф. Е. Корша, которые „пришли к убеждению, что это подлин­ное создание Пушкина". Чичериным рукопись была передана П. Бартеневу, который и напечатал ее в своем „Русском Архиве". Вот отрывки этого окончания:

Хор русалок.

Туманной росою

Окрестность полна.

Смолк шум над землею,

Не ропщет волна...

Одна русалка.

Звезды меркнут, и бледнее

Светит месяц золотой...

Другая русалка.

Волны стали холоднее.

Ночь встречается с зарей...

Хор.

Огоньки зажглись, блуждают...

Ветерок пахнул свежей;

Соловьи варю встречают

Песнью страстною своей.

Пред рассветными лучами

Нам привольнее играть,

Пену гребнем над волнами

Пылью радужной набивать...

и т. д.

Что касается „Сна княгини", то вот его начало:

Мне снилося: я золото считала;

Низала жемчуг, в яхонты рядилась

Кровавые, блестящие, большие...

И девичий ненок булавкой черной

Над русою косою приколола...

Из водных струй сотканною фатой

Покрылась и, блистая красотой,

С улыбкою п храм божий я вступила.

Хор певчих, со святыми упокой!'

Пропел н мне и князю. В ноги нам

Не аксамит, а зеркало, как лед

Холодное, постлали пред налоем...

Запись Зуева была весьма скептически встречена в пе­чати, и, вероятно, дело ограничилось бы несколькими газет­ными фельетонами, если бы Ф. Е. Корш не выступил с фи­лологическим обоснованием правдоподобности зуевского со­общения в обширном исследовании, напечатанном в „Изве­стиях Отделения русского языка и словесности Академии наук" (1898 г., т. Ш, кн. 3, и 1899 г., т. IV, кн. 1 и 2)—„Разбор вопроса о подлинности окончания "Русалки» Пушкина по записи Д. П. Зуева". Работа эта дает всестороннее обследование поэзии Пушкина и с этой точки зрения не потеряла своего значения до сих пор. Но совершенно неверным является окончательный вывод Корша. Разобрав возражения против Зуева, Корш за­ключает: „Значительная часть возражений критиков против подлинности конца «Русалки - , сообщенного г. Зуевым, оказы­ваются несостоятельными в своем основании, потому что: 1) Пушкин не достиг безусловного совершенства, особенно в частностях, которые, впрочем, требуют еще пересмотра по рукописи и старым изданиям; 2) «Русалка» и в прежде напи­санных частях не была окончательно отделана Пушкиным, а в позднейших могла быть обработана менее, но уж никак не более; 3) самые подозрительные места в записи г. Зуева за­ключают в себе ошибки, тем менее удивительные, что даже при переписке бумаг Пушкина в печатный текст его сочине­ний вкралось не мало погрешностей, а кое-что в его черно­вых рукописях, к которым принадлежал, вероятно, и конец «Русалки», до сих пор еще не разобрано.