Впоследствии, оглядываясь на пройденный путь, он так объяс­нял свою неудовлетворенность наличными научными системами и главный смысл собственных поисков: «Психологистика Д. Н. Овсянико-Куликовского и его эпигонов для меня всегда была столь же произвольна, как литературно-исторические построения Д. Мереж­ковского или М. Гершензона. Столь же произвольны были концеп­ции фрейдистов или переверзевцев. Все по-разному, но все одина­ково безответственно «свое» навязывали автору, Я же, в меру сво­их возможностей, всегда старался сказать о произведении только то, что оно само сказало» .

Исследователь считал, что о художественном произведении нельзя судить как о повторенной картине действительности. Подоб­ное восприятие и изучение под таким углом зрения явлений ис­кусства упускает из виду образно выраженную авторскую кон­цепцию жизни, главную художественную идею великого творения. Со временем все полнее открывалось А. П. Скафтымову историче­ское и социальное бытие художественных шедевров. Духовные ис­кания передовых русских людей, идейные и философские веяния эпохи все более органично и непринужденно будут входить в круг научного анализа и сделают этот анализ еще богаче, многозначнее, помогут в самом тексте художественного произведения вскрыть новые смысловые пласты и глубины. Немалую роль в укреплении таких теоретических основ анализа сыграли и сами «художествен­ные объекты», которые тогда исследовал А. П, Скафтымов, на­столько они были «историчны», социально наполнены будь то «Записки из подполья» или «Что делать?», «Путешествие из Петер­бурга в Москву» или «Война и мир».

Потом придет, как свидетельствовал сам ученый особенно по­сле знаменитой статьи А. В. Луначарского «Ленин и литературо­ведение», основательное изучение ленинских трудов. Усвоение ле­нинской диалектики, ленинского принципа историзма поставило на прочный фундамент формирование его научной методологии. Ле­нинскую концепцию историзма А. П. Скафтымов воспринял как «душу живу» литературоведения, основополагающее в литератур­ной науке начало, которое воздвигает надежную преграду своево­лию субъективистских интерпретаций в такой же мере, как и объек­тивистскому бесстрастию формализма или структурализма.

В середине 30-х годов А. П. Скафтымовым был осуществлен обширный труд по истории дооктябрьского преподавания художе­ственной литературы. Помимо большой научно-методической ценно­сти, это исследование примечательно прямым обращением к дей­ствовавшим в дореволюционной школе «теориям словесности» начиная с «реторик» и «пиитик» XVII—XVIII веков, анализом ме­тодологических основ учебных руководств. В нем впервые обстоя­тельно учтены положительные воздействия революционно-демокра­тической мысли в Школьном освещении отечественной литературы, в формировании «массовых литературно-исторических понятий», Важным итогом таких разысканий было органическое освоение А. П. Скафтымовым марксистской методологии, отчетливо проду­манный выход за рамки несколько имманентных разборов, привер­женность к которым заметна в ранних трудах исследователя, выход к процессам, характеризующим эпоху, освободительные движе­ния и литературные направления в ней, к материалам и произведе­ниям, от которых, по словам Ленина, веет духом классовой борь­бы. И притом, это необходимо особо заметить, А. П. Скафтымов строго последовательно соблюдал именно литературоведческий под­ход к явлениям и фактам, художественное произведение он не уравнивал по содержанию и функциям с историческим или социо­логическим, не происходила, как нередко случалось тогда, незамет­ная подмена специфического объекта и задач одной науки объ­ектом и задачами другой.