А. П. Скафтымов не мог принять ни одной из этих двух, тогда весьма популярных, методологических тенденций. Он настойчиво ищет свой собственный путь, иную теоретическую концепцию. О том, с каким напряжением и незаурядной самостоятельностью происхо­дили эти поиски, дает некоторое представление его письмо к уни­верситетскому профессору А. М. Евлахову I мая 1921 года.

Известно, что последний был автором обширных теоретических трудов: «Введение в философию художественного творчества. Опыт историко-литературной методологии» т. I, Варшава, 1910; т. 11, Варшава, 1912; т. III, Ростов-на-Дону, 1917 и «Реализм или ирреализм? Очерки по теории художественного творчества» тт, 1 и II, Варшава, 1914. При богатстве обследованного материала и меткости отдельных частных наблюдений работы А. М. Евлахова покоились на открыто идеалистической основе. Их методология — вариации теоретических доктрин «искусства для искусства», обо­собление литературы в некий автономный эстетический мир, отор­ванный от истории, политики, морали, вообще социальности. Подробно сообщая адресату о том, как складывались впечатления от его ме­тодологии они «двоились», «чувствовалась правда, и рядом жила глухая неудовлетворенность», А. П. Скафтымов завершает свое многостраничное повествование критическими замечаниями, сфор­мулированными в виде вопросов: «1. Признаете Вы или не при­знаете рациональность генетического изучения? Я думаю, что ин­терес к генетическому пониманию вещи в человечестве так же исконен, как и познание самой вещи. 2. Ставите ли Вы в какую бы то ни было связь понимание сущности художественного произ­ведения и знание ее генезиса? Для меня очевидно, что это две особые проблемы, подлежащие независимому изучению. Исследова­ние генезиса нуждается в предварительном осознании самой вещи, но никак не наоборот. 3. При изучении генезиса психологического процесса творчества можно ли обойтись без изучения действитель­ности, послужившей творцу материалом или так или иначе по­влиявшей на процесс создания изучение биографии, литературных явлений и пр.? 4. Если на третий вопрос последует ответ в смы­сле уклонения от изучения биографии и пр,, то в каком же смысле Вы понимаете вопрос о соотношении между художником и чело­веком в одном лице?»