Впоследствии, в дальнейших изданиях, другими редакто­рами (преимущественно Ефремовым) эти выдержки из авто­графов были перенесены в состав собрания сочинений и пере­мешаны с подлинными, самим Пушкиным изданными стихами. Выдержкам Анненкова таким образом было придано значение авторизованного пушкинского текста, почти ни в чем не от­личавшегося от произведений, доведенных автором до окон­чательной отделки.

В дальнейшем, когда бумаги Пушкина поступили в москов­ский Румянцевский музей, к их изучению приступили другие исследователи, в частности Бартенев и особенно Якушкин, посвятивший много времени и труда описанию этих рукопи­сей, напечатанному в журнале „Русская Старина" 1884 г. Оба они преследовали задачу извлечения новых „неопубликован­ных" стихов Пушкина из его рукописного наследия. Но Якуш­кин уже не стремился к той законченности извлечений, как Анненков, хотя еще не ставил задачей полного воспроизведе­ния черновиков.

Якушкин сообщает отдельные строки, отрывочные и даже зачеркнутые, например:

(Мне ночь отрада)...

(Я проснулся, но лениво)

Длятся ночи Декабря...

В дальнейшей своей работе Якушкин стал стремиться к еще большей точности воспроизведения черновиков, и, ре­дактируя II том собрания сочинений Пушкина, изд. Академии наук, он широко применил в примечаниях принцип тран­скрипции.

Подобные транскрипции вызвали справедливые нарекания в печати, так как полезность их была весьма проблематична. Отзывы печати несколько повлияли на академическую комис­сию, и в предисловии к III тому мы читаем следующую ком­промиссную формулировку: „В расположении материала и в транскрипциях черновых рукописей редакция следовала тем же основным правилам, какие были установлены при из­дании II тома. Отступление от этих основных правил было допущено, согласно особому постановлению Комиссии по из­данию сочинений Пушкина, лишь в отношении количества черновых текстов, помещаемых в примечаниях. Признавая необходимым сохранить уже установленный ранее принцип исчерпывающей полноты академического издания, Комиссия, в интересах ускорения печатания текста и примечаний, при­знала соответственным транскрипцию всех черновых рукопи­сей поэта выделить в особые дополнительные томы, которые должны быть изданы впоследствии, в примечаниях же давать транскрипцию лишь тогда, когда черновые рукописи являются единственным оригиналом данного произведения или его части,, а также и в тех случаях, когда редакция найдет это совер­шенно необходимым по тем или иным соображениям". Это откладывание примечаний до дополнительных томов, при опре­делившемся темпе издания — в 6 лет один том — и при расчете издания в 10 томов, было равносильно отказу от транскрип­ций, так как никто из членов комиссии не надеялся прожить еще 60 лет. Надо думать, что некоторые члены комиссии предусматривали, что за 60 лет русская филология изменит методы издания новых авторов.