В основной идейной устремленности роман «Идиот» тоже, как и все романы Достоевского, вопреки утверждениям некоторых критиков о его хаотичности и раздвоенности, неожиданно поражает своим единством. То раздвоение, которое Достоевский носил в своем че­ловеческом существе, не имело места в его идеальной творческой настроенности. 'В романах двойники его ге­рои., а не он сам. Созерцая в человеческом духе сле­довательно, и в себе бездну Содома и идеал Мадонны, он знал мучения трагического разлада, но в конечных порывах благоговел и склонялся только пред одним све­том; творчество его всегда воплощает эти конечные по­рывы н никогда не освящает демона гордости и поро­ка, а борет его как соблазн и отпадение. Недаром он

Н сам всегда отделял реальную личность и жизнь че­ловека от его идеалов н возносил человека за его идеалы.

В таком единстве и ясной конечной устремленности представляется нам н роман «Идиот». Эта неустроен­ность н расщепленность души персонажей, нравствен­ные боли и надрывы, гордые подъемы и нестерпимо конфузные положения, грязь души и ослепительные просветы ее чистоты, это неразрывное слияние добра во зле и зла в добре, исступленно мучительное страда­ние и кроткая умиротворенность, срывы человека в бездну преступления, оправдание преступления, отрица­ние вины у виноватого и чувство вины у невиновного, этот потрясающий ужас смерти, судороги души пред смертной казнью и сердце, захваченное щипцами жа­лости, ужас насилия законов природы, отрицание жизни и пронизывающая радость жизни, умиленное благо­словение счастья жить, взметы бунта и злобы н дет­ская доверчивость, проклятия и слезы покаяния на одних губах, на одних глазах, это бесконечное, неисся­каемое море самолюбия и тихие разливы любви, упои­тельность н красота самоутверждения, возмущения и противления н счастье молитвенного слития и приятия, а на этом фоне Россия, католицизм, Христос, русский либерализм и народ,— вся эта изумительная картина мира, единая во всех частях, проникнута н горит пафо­сом одной мысли: какое великое чудо любовь и как она перестает быть чудом!

Любовь к жизни, любовь к миру —чудо, потому что слишком велика и страшна обида смерти; любовь к лю­дям— чудо, потому что слишком нестерпимо неумолчное шептание гордости и злобы; любовь отдающаяся — чудо, потому что, не приняв, нельзя отдать себя; труд­но любить и принять любовь тех, кто лучше нас, н тех, кто хуже нас; трудно бескорыстно, бессамолюбно при­знать и нести к другому свою вину и свою нечистоту... Во всем отъединение, скрытая зависть и ропщущее со­ревнование. И человек один.