В какой мере можно одобрить все эти положения, характеризующие, по Толстому, роль полководца, — это другой вопрос. Сейчас, когда речь идет о наличии дея­тельности у Кутузова, нам здесь важно подчеркнуть слова: «руководил ею, насколько это было в его власти». Таким образом, Кутузов и здесь представлен не пассив­ным, но всею волею своей выполняющим то, что он считал в его положении самым важным. «Общее выражение лица Кутузова,— добавляет Толстой,— было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела».

В дальнейшем повествовании о всем ходе войны Тол­стой непрерывно держит в фокусе внимания внутрен­нюю энергию и волю Кутузова, опирающуюся на логику всех обстоятельств. При оставлении Москвы и далее Кутузов у Толстого всюду имеет свою сознательно поставленную систему действий и противостоит всяким давлениям, какие могли бы помешать его це­лям давление из Петербурга со стороны царя, инт­риги в штабе, карьеризм и честолюбие полководцев и проч..

В специальной главе, где Толстой в обобщенных по­ложениях определяет историческое величие Кутузова, говорится опять не о его «пассивности», а о его деятель­ности, деятельности сознательной, проникнутой едиными целями, последовательной и осуществляющей задачи ведущей исторической необходимости.

«Действия его Кутузова. — А. С., — пишет Тол­стой,— все, без малейшего отступления, все направле­ны к одной и той же цели, состоящей в трех делах: 1 напрячь все свои силы для столкновения с француза­ми, 2 победить их и 3 изгнать из России, облегчая, на­сколько возможно, бедствия народа и войска».

Все, что было вне этих целей или мешало их выпол­нению, все это со стороны Кутузова встречало решитель­ное сопротивление. Только когда французы были изгна­ны, Кутузов, остановившись в Вильно, прекратил свою деятельность.

Известно, что из всех исторических деятелей в рома­не «Война и мир» только один Кутузов выделен автором как «великий человек». Величие его Толстой видит в том, что он целью своей личной деятельности поставил цель общей необходимости. Кутузов, по словам Толсто­го, «постигая волю провидения», «подчинял ей свою лич­ную волю».

В чем, по Толстому, состояло у Кутузова его пости­жение воли «провидения», на этом необходимо особо остановиться.

Эту «силу прозрения» некоторые понимают в том смысле, что у Толстого Кутузов наперед предугадывает исход совершающихся событий и поэтому считает воз­можным находиться в полной беспечности: «...это спо­койный, мудрый фаталист, провидящий будущее и ста­рающийся только не мешать неизбежности развиваю­щихся событий». В действительности у Толстого речь идет не об этом. Кутузов в «Войне и мире» меньше, чем другие, считает возможным наперед знать сложение ожи­даемых обстоятельств. Как и другие, по Толстому, Куту­зов, например, не мог знать и не знал, как сложится Бородинское сражение. По описанию Толстого, Боро­динское сражение произошло без прямых намерений Наполеона и Кутузова и далеко не по тем планам, какие намечали обе стороны. «Давая и принимая Бородин­ское сражение,— писал Толстой,— Кутузов и Наполе­он поступили непроизвольно...»