Византия сделала много для развития культуры. Во - первых, потому, что она сохранила высшие достижения эллинской мысли. Во-вторых, потому, что она, развивая античное наследие, создавала новые принципы научного и художественного творчества.

И теперь естественно было бы перейти к вопросу о творчестве.

ОТ ЗНАНИЯ ДО ТВОРЧЕСТВА

В первых двух главах мы вели речь о вещах, так ска­зать, массовых: при известной индивидуальности писца византийская книга — прежде всего плод стандартизации, личность переписчика окрашивала ее лишь в минималь­ной степени и проявлялась в деталях, сравнительно вто­ростепенных. И индивидуальность преподавателя стира­лась стандартностью школьной программы, ибо от века к веку обучение предполагало усвоение все той же псал­тири, все тех же гомеровских поэм и примерно тех же арифметических правил.

Иное дело — творчество, писательская работа. Конеч­но, в Византии, где скованность мышления, порожденная множеством причин: и традиционностью поведения, и об­щественно-политическими условиями, и восторженным преклонением перед святоотеческой и античной литера­турой,— была особенно сильна, мы постоянно сталкива­емся с открытой комплятивностью и честным заимство­ванием. Стереотипы, клише, шаблоны были типичны для византийского научного и художественного творчества. Но творчество не сводилось к повторению, к обществен­ной памяти,— вопреки официальной программе, оно со­держало в себе п новизну, и индивидуальность. В сочи­нениях одних писателей новизна и индивидуальность про­ступали слабее, другим они были более свойственны. Одним из самых своеобразных византийских авторов был Никита Хониат, и именно о нем, о его индивидуально­сти и особенностях его творческого лица, пойдет речь в этой главе.

В апреле 1204 г. Никита Хониат пережил падение Константинополя. Оп видел, как перестала существовать империя, казавшаяся вечной. Он видел разгул победите­лей, видел вчерашних царедворцев лишенными средств к существованию. Семья Хониата спаслась случайно, благодаря помощи какого-то венецианского купца, давно уже жившего в Константинополе и сохранявшего к Никите приятельские чувства: он выдал Хониатов и их друзей за своих пленников, а затем помог им покинуть разграб­ленный город.