По окончании школы ее воспитанникам номофилак выдавал свидетельство о достаточной юридической под­готовленности, а также о наличии голосовых данных (если те собирались стать судейскими) или каллиграфического почерка (если они выбирали карьеру нотария, составите­ля документов). Преуспевшим ученикам новелла сулила скорое продвижение па служебном поприще.

Второй факультет возглавлял так называемый ипат (консул) философов. Пселл, который сам занимал этот пост нарисовал живую картину деятельности профессора фило­софии — картину, впрочем, не свободную от гипербол и прикрас. Если верить Пселлу, он до поздней ночи гото­вился к занятиям, а утро снова заставало его за подго­товкой. Когда он входил в аудиторию, лучшие студенты вскакивали со своих мест и успокаивали товарищей. Про­фессор занимал кресло на возвышении, ученики садились на скамеечки, кое-кто стоял поодаль (наверное, места для студентов определялись в соответствии с их приле­жанием) . Появлялись и опоздавшие — те, у кого в голове не занятия, а ипподром и иные развлечения. Пселл жалуется, что в дурную погоду учеников мало.

Круг своих преподавательских интересов Пселл сам определяет в панегирике матери. Ему приходится расска­зывать студентам о древних поэтах — о Гомере, Архило­хе, Менандре, объяснять отдельные слова, повествовать о троянских древностях. Ученики спрашивают его о лече­нии, о юриспруденции, о размерах Вселенной. Ему слу­чается истолковывать греческие мифы и разъяснять, что такое нектар и амброзия. «Ученики пристают ко мне с вопросами,— замечает Пселл,— потому что любят мою манеру говорить и понимают, что я знаю больше других». Скромником Пселла не назовешь, но он и в самом деле знал больше своих современников.

Метод обучения состоял в том, что студенты задавали вопросы из определенной сферы. Скажем, темой занятий могли быть причины землетрясений или дождь, молния и гром. Вокруг этих проблем завязывалась дискуссия, иног­да между учителем и учеником начинались споры. Поми­мо того, студенты выполняли письменные работы — ритори­ческие упражнения, которые затем профессор разбирал, критиковал и исправлял.

Первым номофилаком был Иоанн Ксифилин, препода­вал право также Константин Лихуд. Вместе с ипатом философов Пселлом и автором новеллы Иоанном Мавроподом они составляли небольшую группу интеллектуалов, оказывавшую сильное влияние на правительство Кон­стантина IX. Впрочем, вскоре разрыв университетской верхушки с Константином Мономахом привел к их от­ставке. Пселлу пришлось постричься в монахи, Мавропод удалился в почетную ссылку, далеко на восток.