Соотносительно перефразируя, то же можно сказать и о плохом: Островский изображает не только то, как человек бывает сам по себе плох, но и то, как от него бывает плохо и другим. И это второе является для него главным показателем в обнаружении дурного. Остров­ский видит порок там, где он мешает жить хорошему.

Кроме того, самые пороки, изображаемые Остров­ским, в морально-качественном содержании различных пороков, изображаемых Гоголем.

В наблюдениях над человеком акцент внимания у обоих писателей не одинаков, они на разное смотрят.

Сам Гоголь несколько раз формулировал исходную точку своих наблюдений над жизнью и обозначил тот круг пороков, на который был устремлен его взгляд. Го­голь преследует все ничтожное, мелкое и пустое в чело­

Веке, «пошлость пошлого человека», мелочную занятость и «вздоры», которые отвлекают человека от серьезных задач жизни. Ему страшно, «на что расходуется чело­век», его удручает «обнаруженная человеческая бед­ность». Он смотрит, как люди «заняты хлопотливо», суетливо, даже жарко, своим пустым делом, «как бы важнейшею задачею своей жизни». Его печалит и сме­шит «пустяк их заботы». Гоголь по преимуществу на­блюдает и видит человека там, где он с серьезностью отдается ничтожному интересу.

Моральная или социальная преступность гоголевских лиц выступает лишь в конечном итоге как проявление мелочности и пошлости, но не как прямое нарушение благополучия другого лица.

Перерепенко любит дыни, любит свою бекешу со смушками, любит почувствовать себя достаточным хозя­ином, у которого всего много, любит свое «тонкое» обращение с людьми и гордится этим, н вся жизнь его этим занята. В итоге получается человеческая измельченность желаний, «пошлость пошлого человека». Но эта порочность Ивана Ивановича в прямом смысле не посягает на другого человека. Правда, Иван Иванович наносит обиды Ивану Ннкифоровичу: назвал его гуса­ком, подпиливает его хлев и проч. но все это непосредст­венно вредящее оказывается в действии только в силу мелочности того же Ивана Никифоровича. Страдают, в конце концов, оба, по не столько друг от друга, сколько от самих себя.