В «Чайке», в «Дяде Ване», в «Трех сестрах», в «Виш­невом саде» «пет виноватых», нет индивидуально и соз­нательно препятствующих чужому счастью. Кто виноват, что Медведенко любит Машу, а она его не любит, любит Треплева, а тот ее не любит, любит Заречную, а Зареч­ная любит Тригорина и т. д.? Кто виноват, что писатель­ская и артистическая деятельность сама по себе не со­ставила счастья Треплева и Заречной? Кто виноват, что Войницкий считал Серебрякова кумиром, заслуживаю­щим жертвы всей жизни, а он оказался пустым чело­веком, и жизнь Войницкого ушла напрасно? Кто вино­ват, что Астров не имеет того чувства к Соне, какое со­ставило бы ее счастье? Кто виноват, что Астрова изму­чила, духовно изуродовала глухая и глупая жизнь и чувства его выветрились понапрасну? Кто виноват, что сестры Прозоровы, вместо отъезда в Москву, погряза­ют все глубже в серость и туман провинциальной жиз­ни? Кто виноват, что их знания и светлые чувства не находят себе применения н вянут зря? Кто виноват, что Раневская и Гаев по своему морально-психическому со­стоянию не могут воспользоваться благожелательными советами Лопахина? Кто виноват вообще в том, что дей­ствующие лица «Вишневого сада» кружатся в одиноком страдании, друг друга не понимают н понять не могут? Кто виноват, что хорошие чувства и душевное располо­жение людей друг к другу здесь не дают согретой радо­сти и жизнь остается серой, грязной, несчастливой и пе­чальной? Нет виноватых. Нет виноватых, стало быть, нет н прямых противников. Нет прямых противников, нет и не может быть борьбы. Виновато сложение об­стоятельств, находящихся как бы вне сферы воздействия данных людей. Печальная ситуация складывается вне их воли, и страдание приходит само собою.

Это не значит, что у Чехова совсем нет суда над людьми, нет различения людских достоинств и недостат­ков, нет указания на человеческое поведение как на источник дурного. Все это есть. Но зло у него действу­ет без прямой волевой активности, а лишь как некий непроизвольный плод жизни но оно все же зло. Да­же в самых отрицательных действующих лицах у него на первый план выступает не их воля, а характер их чувств, какие им свойственны. Не их волей создается действие пьесы. Дурные люди здесь только ухудшают положение, плохое уже само по себе. А лучшие оказы­ваются бессильными. Масса житейских обиходных ме­лочей опутывает человека, он в них барахтается и не может от них отбиться. А жизнь уходит безвозвратно и напрасно, непрерывно и незаметно подсовывая свое, че­го людям не надо. Кто виноват? Такой вопрос непрерыв­но звучит в каждой пьесе. И каждая пьеса говорит: ви­новаты не отдельные люди, а все имеющееся сложение жизни в целом. А люди виноваты только в том, что они слабы.