Действия Кутузова не являются исключением; наобо­рот, исключение представляют моменты бездействия, которые всегда получают особое объяснение. Кутузов действует всюду, где его выводит автор: как в конкретно-художественных эпизодах, так и в обобщенной философско-исторической характеристике

В Браунау, вопреки требованиям австрийского ко­мандования, Кутузов решительно отказывается защи­щать Вену. Имея свой план для действия русских войск, ои быстро переходит на левый берег Дуная, атакует ди­визию Мортье и разбивает ее.

В Кремсе пишется диспозиция для Багратиона, от­правляющегося по его приказанию к Шенграбену.

При Аустерлице Кутузов страдает от того, что его власть стеснена присутствием Александра и командова­нием Вейротера. Пассивность Кутузова на военном совете перед Аустерлицем Толстой объясняет не равнодуши­ем его или безучастным ожиданием неизбежности, а связанностью в присутствии Александра.

В обрисовке состояния Кутузова после смотра в Царевом-Занмище Толстым подчеркивается его нерасполо­жение к ненужным позам и фразам в обстановке офи­циальной парадности.

Считают, что Толстой здесь известными словами Андрея Болконского высказал оправдание инертности Кутузова как главнокомандующего. Эти слова часто приводятся как доказательство авторской защиты пол­ного отказа Кутузова от собственной воли. «Он пони­мает,— думает Андрей Болконский о Кутузове,— что есть что-то сильнее и значительнее его воли,— это не­избежный ход событий, и ои умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет от­рекаться от участия в этих событиях, от своей личной боли, направленной на другое» .

Эти слова, если их брать в полном тексте, не могут быть приняты за отказ от всякой деятельности. Они означают не что иное, как признание необходимости ра­зумного включения личной воли исторического деятеля в объективную логику вещей. Мудрый деятель, понимая смысл событий, умеет отказаться «от своей личной воли, направленной на другое», то есть от воли, не соответст­вующей этой объективности. Личную деятельность и ведущую необходимость Толстой здесь не противопостав­ляет, не взаимоисключает, но говорит о них как о еди­ном, не усматривая в этом единстве никакого логическо­го противоречия.