Читателю или зрителю легко представить, какова бы­ла жизнь в том кругу для человека, сколько-нибудь сохранившегося под властью этих людей н их понятий. Но эта страдающая сторона в непосредственной сце­нической демонстрации у Гоголя не представлена. Она лишь предполагается.

Этот перспективный план жизни, где присутствует не только порок, но и его жертвы, в «Ревизоре» лишь несколько приоткрывается появлением высеченной ун­тер-офицерской вдовы, купцов и большого количества просителей, какие тянутся с жалобами к Хлестакову.

Но весь этот эпизод, важный для характеристики господствующих в городе нравов, остается все же толь­ко эпизодом, в конфликтном сложении и движении пье­сы он никакой роли не играет. В фокусе пьесы нахо­дится только сама порочность или моральная недоста­точность всех собранных здесь лиц.

В литературе о «Ревизоре» было обращено внима­ние на появление унтер-офицерши и слесарши — в ко­мическом или не в комическом плане они представле­ны Конечно, в каком-то оттенке это не безразлично,

Хотя комизм сам по себе в вопросе об отношении к ли­цу не имеет решающего значения: сочувственное от­ношение к лицу может сочетаться с присущими этому лицу комическими чертами например, Акакий Акаки­евич в «Шинели», Но в данном случае дело даже не в этом. Дело в том, что вся пьеса, наполненная изобра­жением зла, в определяющей и движущей коллизии своей проводится без участия тех, кто непосредственно страдает от этого зла. Порок разоблачает себя сам собственным ничтожеством и уродством.

Гоголю, конечно, были видны и жертвы порока, но прямым предметом его изображения были не они, а сами носители порока, их духовный. уровень, благодаря которому становится возможной столь низменная н ничтожная жизнь. Объясняя роль городничего, Го­голь писал: «Человек этот более всего озабочен тем, чтобы не пропускать того, что плывет в руки. Из-за этой заботы ему некогда было взглянуть построже на жизнь или же осмотреться получше на себя. Из-за этой заботы он стал притеснителем, не чувствуя сам, что он притеснитель, потому что злобного желанья притеснять в нем нет; есть только желанье прибирать все, что ни видят глаза. Просто он позабыл, что это в тягость дру­гому н что от этого трещит у иного спина» .