Внешне связь интеллектуального н морального обли­ка Алферия Сырнева с основными принципами филосо­фии Фейербаха Чернышевский очень прозрачно обозна­чает, называя учителя и воспитателя Сырнева именем Лукьяна Игнатьевича фон Баха «Ludwig v. Bach», подчеркивая при этом, что это был «руководитель гени­альный», человек «умнейший и благороднейший», «ка­кого другого я не встречал в жизни и не знаю». При известном отношении Чернышевского к Фейербаху, прозрачность такой аналогии становится совершенно очевидной.

По замыслу Чернышевского, образ Сырнева, очевид­но, должен был проходить через весь роман. Для чита­теля написанной части «Повестей в повести» это не со­всем ясно, так как в первой же главе романа «Биогра­фия А. А. Сырнева» говорится о смерти Сырнева. Но в черновых материалах романа имеются ясные следы намерений автора, по которым роль Сырнева должна была продолжаться Алферьевым. На одном из черновых листов от имени Всеволодского и Алферьева как дей­ствующих лиц романа «Повести в повести» сообщается, что Алферьев явится продолжателем Сырнева: «Утешь­тесь, Сырнев умер. Плакать нечего: родился Алферьев». Как известно, Алферьев в качестве основного действую­щего лица появляется в романе «Алферьев». Это еще раз указывает, что роман «Алферьев» в замыслах автора должен был составить собою часть «Повестей в по­вести».

Тождество между Сырневым и Алферьевым очевид­но. Оба они люди особенные, поражающие всех окру­жающих «странностями», которые по существу в основе являются проявлением их ума, благородства и исклю­чительной прямоты в следовании своим убеждениям. Оба всегда поступают по строго разумным основаниям, оба свободны от всяких предрассудков, оба всегда пря­мо руководствуются принципами естественности и здра­вого смысла, оба одинаково относятся к женщине н к вопросам любви и брака. По своей молодости оба они легко впадают в излишнюю «экзальтацию», но и это является лишь выражением высокой чистоты их побуж­дений и свежести натурального разумного порыва. Отсюда вытекает и трагическая, и внешне комическая сторона их жизни и поведения. Они резко противостоят половинчатости «либералов». Новизна их разумных воз­зрений и неспособность враждебность к компромиссам делает их для окружающих близоруких людей «стран­ными» и непонятными. В них осуществляется мысль эпиграфа, поставленного в начале главы, посвященной Сырневу: «С своей чистой душой, и средь лучших лю­дей. белый голубь он был в черной стае грачей».