Однако нетрудно видеть, что эти, вполне конкретно обозначаемые стремления не обнимают собой всего со­держания переживаемого томления о лучшем. С каж­дым из этих частных желаний всегда соединяется ожи­дание перемены всего содержания жизни. Вместе с меч­тою о выполнении данного желания живет в душе каждого тоска об удовлетворении более общих светлых и поэтических запросов, охватывающих всю жизнь. Стра­дание каждого состоит в том, что эти высшие стихии души не находят себе никакого применения и таятся в далеких интимных мыслях и грезах. Данные частные же­лания имеют всегда расширенный смысл и являются лишь поводами, где наиболее ясно открываются, внут­ренние тоскующие призывы к иному, светлому существо­ванию, в каком нашли бы свое осуществление какие-то высшие поэтически-прекрасные скрытые мечты.

В тоске Маши Шамраевой и Сони, в запоздалых по­рывах Войницкого и Астрова, в непрерывно зовущем стремлении сестер Прозоровых переехать в Москву жи­вет страдание от общей серости и бессодержательности имеющейся жизни, Всем им хочется совсем перевернуть, отбросить настоящее и выйти к каким-то новым и свет­лым просторам.

Когда Инна Заречная стремится быть актрисой, с этим у нее соединяется представление о некоем высшем духовном счастье, какое простым смертным не дается н о котором грезит человек лишь откуда-то издали. Столь же многообразно н далеко зовущую грезу для Прозо­ровых составляет Москва. Что они получат в Москве, чем и как она наполнит их жизнь,— об этом нет речи. В фокусе пьесы находится само наличие душевной не­успокоенности, тревоги, чувства жизненной неполноты, порыв и ожидание чего-то лучшего. Конкретные фор­мы, в каких выливается н сосредоточивается это жела­ние, у разных лиц разные, у всякого свои. Всякий по- своему хочет и ждет хорошего. И у всякого по-своему выражается его внутренняя тревога н неудовлетворен­ность: у Тузенбаха иначе, чем у Вершинина, у Соленого еще иначе, у Андрея Прозорова опять иначе и т. д. Но у всех у ннх их частные желания соединяются с общим стремлением пожить какой-то другой жизнью, и ощуще­ние собственного частного неустройства является лишь поводом к ощущению общей серости н нескладности жизни.

В «Вишневом саде» эта включенность личных и част­ных порывов в чувство общей неустроенности жизни представлена еще ясней. Судьба усадьбы всех по-сво­ему интересует, но за этим частным моментом у всех мыслятся и чувствуются желания более общего харак­тера. В роли Пети Трофимова это само собой очевидно. Раневская страдает не только об утрате усадьбы, но и о всей своей неудавшейся жизни. И даже Лопахин в своих мечтах о дачах, в конечном счете, грезит о каком-то об­щем коренном изменении жизни: «О, скорее бы все это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша не­складная, несчастливая жизнь...», «Господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие гори­зонты, и, живя тут, мы сами по-настоящему быть долж­ны великанами». Страстное и открытое выражение этот порыв к конечному всеобщему счастью получает в лирических концовках пьес, в словах Сони, Ольги, Ани.