В бытовом рисунке «Иванова» Чехов имел в виду не моральные недостатки людей, а их общую духовную инертность, физическую грубость вкусов и возникаю­щую отсюда скуку, душевно-эмоциоиальную незанятость и ненаполненность жизни. В этой ненаполиенности ои и видел особый, присущий жизни драматизм. Поэтому бы­товые сцены и эпизоды, включенные в пьесу, имеют смысл не в чем ином, а в самом факте их бессодержа­тельной обыкновенности, в самом существе их пустоты и скуки. Для читателя или зрителя, привыкшего ждать от бытовых сцен морально-обличительного значения, че­ховские картинки обычного, обыкновенного, «скучного» представлялись ие имеющими никакого смысла. Между тем такими эпизодами осуществлялось выражение того особого жизненного несовершенства, мысль о котором лежала в существе всей пьесы.

«Скучные», как бы лишние, бытовые эпизоды имеют­ся и в окончательном тексте. Отброшенные куски пер­воначальных редакций более обнаженно показывают стремления Чехова привлечь внимание к «скучному» и «неинтересному» как показателям некой тягостной и горькой стороны жизни.

Из разговоров гостей у Лебедевых был исключен сле­дующий эпизод.

«1 гость соседке барышне. Одни человек прихо­дит к другому, видит, собака сидит смеется. Он и спрашивает: «Как зовут вашу собаку?» А тот и отвеча­ет: «Каквас» хохочет. Каквас!.. Понимаете... Как вас конфузится. Дудкин. У нас в городе при складе есть собака, так ту зовут Кабыздох... Бабакина. Как?

Легкий смех. Зинаида Савишна встает...» и т. д.

Во второй редакции этот диалог был изменен. После вопроса Бабакиной: «Как?» н ответа первого гостя:

«Каквас»—следует: «Барышня. Ничего тут нет смеш­ного. 3 гость. Старый анекдот зевает. Бабакина. А разве можно при дамах зевать? 3 гость. Pardon, mesdames, это я нечаянно» и т. д.