Что касается профессора, то он без памяти полюбил свою красавицу Тулю,или, как по паспорту оказалось, Наталью Каретникову. Он просто непредставлял, что у него может возникнуть такое чувство.
Он часами, когда она спала, смотрел на ее лицо, на ее узенькие бровки ивздрагивающий ротик. Он боялся пошевельнуться, чтоб не разбудить ее.И, когда она вставала, он приносил ей чай в кровать и с ложечки кормилее, упрашивая и умоляя скушать и выпить еще.Она ломалась и капризничала, говоря, что у нее нет аппетита и что вскором времени она, наверное, умрет от туберкулеза или от чего-нибудьподобного, в то время как волчий аппетит не покидал ее ни днем ни ночью. Онакапризничала, фигуряла и третировала мужа. Она заставляла его по несколькураз приносить то одно, то другое. И он, боясь ее гнева и немилости,безропотно исполнял все ее капризы и желания.Он страстно и необыкновенно полюбил ее.
А она, видя такую любовь,совершенно дошла до пределов возможного. Она валялась в кровати до тех пор,пока он не приходил со службы, и вообще часто не желала совсем вставать, ине хотела даже мыться, говоря, что вода першит ее атласную кожу и закидываетпрыщиками.Он, намочив полотенце теплой водой с одеколоном, вытирал ее краснуюмордочку. И чистил ей зубки, упрашивая ее раскрыть ротик, чтоб пополоскать.Она, дурачась, плевалась в него полосканием и падала на кровать отсмеха, когда он пытался обидеться или нахмуриться.
Она называла его дурачком, мурочкой и мордочкой, и он таял от этихласковых слов, чувствуя себя на седьмом небе от счастья и блаженства.Теперь Василек, приезжая со службы, приносил ей конфеты и подарки. Онобещал ей сделать разные меховые пальто и длинные шелковые платья.Туля, капризничая, требовала разных немыслимых вещей - горностаевыхпалантинов, поездки в Японию или в крайнем случае поездки в Ялту, на Черноеморе.Это последнее профессор ей торжественно обещал, после чего онапочувствовала как будто некоторую благодарность и нежную привязанность кмолодеющему старику, надоедавшему ей своими ласками.Кашкин, видя необычайную любовь, горделиво ходил по дому и, встречаясьс профессором, говорил, что, не будь его, тот нииогда не увидел бы ничегоподобного, а помер бы в своей лачуге, как последний муравей, без лучасчастья и радости.Профессор жал ему руку и говорил "мерси", на что Кашкин уклончивоотвечал, что с "мерси" ему не сшить шубы.Туля, по временам требуя зрелищ, ходила с профессором в кино и ездила вЛенинград, посещая там кафе и мюзик-холлы.И всякий раз профессор, выходя с Тулей из сада, немного трусил, боясьвстретиться с Лидой или с бывшей женой.Он встретил однажды Лиду, держа свою Тулю под ручку.
Лида страшно покраснела, увидев его. И вдруг, подойдя к нему, неловко икак-то по-женски ударила его по лицу.Туля, дико завизжав, хотела, как разъяренная тигрица, броситься наЛиду. Но Василек, схватив Тулю за руки, отвел ее в сторону и попросил невпутываться в глупую историю.Он посмотрел на Лиду скорее равнодушно, чем злобно, и улыбнулся ейкакой-то нехорошей улыбкой, обнажившей его зубы. Затем, приподняв фуражку,он круто повернулся на каблуках и, взяв свою разъяренную крошку под руку,проследовал дальше.Лида бросилась назад, к своему дому. А Василек, потирая щеку, увлекалподальше свою даму, которая буквально рвалась догнать Лиду, чтоб схватитьсяс ней или укусить в щеку.Кашкин, узнав об этом случае, страшно хохотал, говоря, что теперьпрофессор, съев по морде, тем самым окончательно отрезал пути к возвращению.
Он сказал, что случай этот, несомненно, к счастью и что теперь следуетокончательно ликвидировать все отношения.Он намекал на оставленное в том доме имущество профессора и вызвалсяпринести все это, если ему будет уделено кое-что из заграничного гардеробапрофессора. Туля тоже пожелала пойти вместе с Кашкиным, но Василек попросилее не делать этого.В тот же день Кашкин, придя к Лиде, потребовал суровым тоном выдачивсего, что полагалось профессору.Лида вдруг, не сдерживая себя, плюнула в лицо Кашкина, сказав, что онможет обирать, что ему угодно.
Кашкин, сказав: "Но-но, не очень-то распущайте себя плевками", проник вкомнату и, собрав два узла имущества, вернулся к профессору, умолчав оплевке.Однако плевок этот взбудоражил Кашкина. И, почувствовав часа черезполтора крайнее оскорбление, он дал себе слово разорить это осиное гнездо.И, выйдя в сад, он стал кричать в сторону соседей разные обидные,оскорбительные слова и названия, предлагая Лиде выйти и обещая заплевать сног до головы эту долговязую дылду, которая разыгрывает из себя какую-тогорделивую баронессу.Покричав еще о безобразии аристократической жизни и вернувшись домой,Кашкин отобрал из профессорского гардероба несколько пар брюк и джемпер и,слегка утешившись, позабыл о своих угрозах. Между тем наступил май.Туля категорически велела профессору достать путевку в дом отдыха наКавказ или в Крым.И Василек, достав путевки, стал поспешно собираться, слегка беспокоясь,как бы не случилось такого, что помешает им выехать.