Однажды летом на Кавказе автор зашел в зоологический сад. Собственно,это не был даже зоологический сад, а это был небольшой передвижной зверинец,приехавший на гастроли.Автор стоял у клетки, набитой обезьянами, и следил за ихними ужимками иигрой.Нет, это не были заморенные ленинградские обезьянки, которые кашляют, ичихают, и жалостно на вас глядят, подперев лапкой свою мордочку.
Это были, напротив того, здоровенные, крепкие обезьяны, живущие почтипод своим родным небом.Ужасно бурные движения, прямо даже чудовищная радость жизнь,страшная,потрясающая энергия и бешеное здоровье были видны в каждом движении этихобезьян.Они ужасно бесновались, каждую секунду были в движении, каждую минутулапали своих самок, жрали, какали, прыгали и дрались.Это просто был ад. Это был настоящий и даже, говоря возвышенным языком,великолепный пир здоровья и жизни.
Автор любовался этой картиной и, понимая свое ничтожество, почтительновздыхая, стоял у клетки, слегка даже пришибленный таким величием, такимвеликолепием жизни."Ну что ж,-подумал автор,-если старик Дарвин не надул и этодействительно наши почтенные родичи, вернее - наши двоюродные братья, тодовольно-таки грустный вывод напрашивается в этом деле".Вот рядом с клеткой стоит человек - автор. Он медлителен в своихдвижениях. Кожа на его лице желтоватая, глаза усталые, без особого блеска,губы сжаты в ироническую, брезгливую улыбку. Ему скучновато. Он, изволите ливидеть, зашел в зверинец поразвлечься. Он зашел под крышу, чтобы укрыться отпалящих лучей солнца. Он устал. Он опирается на палку.А рядом в неописуемом восторге, позабыв о своей неволе, беснуютсяобезьяны, так сказать - кузены и кузины автора.
"Черт возьми,- подумал автор,- прямо даже великолепное здоровье в такомслучае я соизволил порастрясти за годы своей жизни, за годы работы головой".Но не в этом суть.Один посетитель зверинца, какой-то, по-видимому, перс, долго и любовноследивший за обезьянами, схватив без слов мою палку, ударил ею одну изобезьян по морде, не очень, правда, сильно, но чрезвычайно обидно и коварно,хотя бы с точки зрения остального человечества.Обезьяна ужасно завизжала, начала кидаться, царапаться и грызть железные прутья.
Ее злоба была столь же велика, как и ее могучее здоровье.А какая-то сострадательная дама, сожалея о случившемся, подалапострадавшей обезьянке ветку винограда.Тотчас обезьянка мирно заулыбалась, начала торопливо жрать виноград,запихивая его за обе щеки. Довольство и счастье светились на ее мордочке.Обезьяна, позабыв обиду и боль, позволила даже коварному персу погладитьсебя по лапке."Ну-те,- подумал автор,-ударьте меня палкой по морде. Навряд ли я такскоро отойду. Пожалуй, виноград я сразу кушать не стану. Да и спать,пожалуй, не лягу.
А буду на кровати ворочаться до утра, вспоминаяоскорбление действием. А утром небось встану серый, ужасный, больной ипостаревший - такой, которого как раз надо поскорей омолаживать при помощитех же обезьян".Нет, автор рассказал эту маленькую историйку вовсе не в христианскомсмысле и не с проповедью христианской морали - дескать, отойди от зла и,дескать, если тебя ударили по морде, то подставь еще что-нибудь подобное дляудара.Нет, автор презирает такую философию. Автор рассказал эту историйкувсего лишь для того, чтобы показать, как работает здоровый мозг, неискушенный культурой, привычками и предрассудками (IX).