Мои щипчики высекают полумесяц. 

Шикарная ветка Кисловодск — Минеральные Воды обслуживается летом студентами. И вот почему я здесь, на Кавказе. Я приехал сюда на заработок. 

Кисловодск. Я выхожу на платформу. У дверей вокзала огромный жандарм, с медалями на груди. Он застыл, как монумент. 

Вежливо кланяясь и улыбаясь, подходит ко мне кассир. 

— Коллега,— говорит он мне (хотя он не студент),— на пару слов... В другой раз вы не пробивайте щипчиками билеты, а возвращайте мне... 

Эти слова он произносит спокойно, улыбаясь, как будто речь идет о погоде. Я растерянно бормочу: 

— Зачем?.. Для того чтоб вы их... еще раз про- дали?.. 

— Ну да... У меня уже есть договоренность почти со всеми вашими... Доход пополам... 

— Мерзавец!.. Вы врете!— бормочу я.— Со всеми? 

Кассир пожимает плечами. 

— Ну, не со всеми,— говорит он,— но... со многими... А что вас так удивляет? Все так делают... Да разве мог бы я жить на тридцать шесть рублей... Я даже не считаю это преступлением. Нас толкают на это... 

Резко повернувшись, я ухожу. Кассир догоняет меня. 

— Коллега,— говорит он,— если не хотите — не надо, я не настаиваю... Только не вздумайте кому-нибудь об этом рассказать. Во-первых — никто не поверит. Во-вторых—доказать нельзя. В-третьих—прослывете лжецом, склочником... 

Я медленно бреду к дому... Идет дождь... 

Я удивлен больше, чем когда-либо в жизни. 

Шикарная ветка Кисловодск — Минеральные Воды обслуживается летом студентами. И вот почему я здесь, на Кавказе. Я приехал сюда на заработок. 

Кисловодск. Я выхожу на платформу. У дверей вокзала огромный жандарм, с медалями на груди. Он застыл, как монумент. 

Вежливо кланяясь и улыбаясь, подходит ко мне кассир. 

— Коллега,— говорит он мне (хотя он не студент),— на пару слов... В другой раз вы не пробивайте щипчиками билеты, а возвращайте мне... 

Эти слова он произносит спокойно, улыбаясь, как будто речь идет о погоде. Я растерянно бормочу: 

— Зачем?.. Для того чтоб вы их... еще раз про- дали?.. 

— Ну да... У меня уже есть договоренность почти со всеми вашими... Доход пополам... 

— Мерзавец!.. Вы врете!— бормочу я.— Со всеми? 

Кассир пожимает плечами. 

— Ну, не со всеми,— говорит он,— но... со многими... А что вас так удивляет? Все так делают... Да разве мог бы я жить на тридцать шесть рублей... Я даже не считаю это преступлением. Нас толкают на это... 

Резко повернувшись, я ухожу. Кассир догоняет меня. 

— Коллега,— говорит он,— если не хотите — не надо, я не настаиваю... Только не вздумайте кому-нибудь об этом рассказать. Во-первых — никто не поверит. Во-вторых—доказать нельзя. В-третьих—прослывете лжецом, склочником... 

Я медленно бреду к дому... Идет дождь...