Скажу вам откровенно: я очень люблю людей. Другие, знаете ли, на собак растрачивают свои симпатии. Купают их и нацепочках водят. А мне как-то человек милее.Однако, не могу соврать: при всей своей горячей любви не виделбескорыстных людей.Один-было парнишка светлой личностью промелькнул в моей жизни. Да и тосейчас насчет него нахожусь в тяжелом раздумье. Не могу решить, чего онтогда думал. Пес его знает -- какие у него были мысли, когда он делал своеескорыстное дело.А шел я, знаете, из Ялты в Алупку. Пешком. По шоссе.Я в этом году в Крыму был. В доме отдыха.Так иду я пешком. Любуюсь крымской природой. Налево, конечно, синееморе. Корабли плавают. Направо -- чертовские горы. Орлы порхают. Красота,можно сказать, неземная. Одно худо -- невозможно жарко. Через эту жару даже красота на умнейдет. Оторачиваешься от панорамы. И пыль на зубах скрипит.Семь верст прошел и язык высунул. А до Алупки еще чорт знает сколько. Может, верст десять. Прямо не рад,что и вышел.Прошел еще версту. Запарился. Присел на дорогу. Сижу. Отдыхаю. И вижу--позади меня человек идет. Шагов, может, за пятьсот.А кругом, конечно, пустынно. Ни души. Орлы летают.Худого я тогда ничего не подумал. Но все-таки при всей своей любви клюдям не люблю с ними встречаться в пустынном месте. Мало ли чего бывает. Соблазну много.Встал и пошел. Немного прошел, обернулся -- идет человек за мной.Тогда я пошел быстрее, -- он как будто бы тоже поднажал.Иду, на крымскую природу не гляжу. Только бы, думаю, живьем до Алупкидойти. Оборачиваюсь. Гляжу -- он рукой мне машет. Я ему тоже махнул рукой.Дескать, отстань, сделай милость.Слышу, кричит чего-то. Вот, думаю, сволочь, привязался!Ходко пошел вперед. Слышу опять кричит. И бежит сзади меня.Несмотря на усталось, я тоже побежал.Пробежал немного -- задыхаюсь.Слышу кричит:
-- Стой! Стой! Товарищ!
Прислонился я к скале. Стою. Подбегает до меня небогато одетый человек. В сандалиях. И заместо рубашки -- сетка.
-- Чего вам, говорю, надо?
Ничего, говорит не надо. А вижу -- не туда идете. Вы в Алупку?
-- В Алупку.
-- Тогда, говорит, вам по шаше не надо. По шаше громадный крюк даете. Туристы тут завсегда путаются. А тут по тропке надо итти. Версты четыре выгоды. И тени много.
-- Да нет, говорю, мерси-спасибо. Я уж по шоссе пойду.
-- Ну, говорит, как хотите. А я по тропинке. Повернулся и пошел назад.
После говорит:
-- Нет ли папироски, товарищ? Курить охота.
Дал я ему папироску. И сразу как-то мы с ним познакомились и подружились. И пошли вместе. По тропинке. Очень симпатичный человек оказался. Пищевик. Всю дорогу он надо мной смеялся.
-- Прямо, говорит, тяжело было на вас глядеть. Идет не туда. Дай, думаю, скажу. А вы бежите. Чего-ж вы бежали?
-- Да, говорю, чего не пробежать.
Незаметно, по тенистой тропинке пришли мы В Алупку и здесь распрощались. Весь цельный вечер я думал насчет этого пищевика. Человек бежал, задыхался, сандалии трепал. И для чего? Чтобы сказать куда мнe надо итти. Это было очень благородно с его стороны. Я теперь, вернувшись в Ленинград, думаю: пес его знает, а может, ему
курить сильно захотелось? Может, он хотел папироску у меня стрельнуть. Вот и бежал. Или, может, идти ему было скучно-- попутчика искал. Так и не знаю.