11. Отрицание утверждения

Юморема "отрицание утверждения" строится по следующей схеме: в первом предложении вы-сказывается какое-либо суждение, которое отри­цается последующим контекстом:

Один ленинградский инженер очень любил свою жену. То есть, вообще говоря, он от­носился к ней довольно равнодушно.

Сердца трех

наиболее лаконичной форме эта юморема встречается в "Великосветской истории" сине-брюховского цикла: "Подпоручик ничего себе, но сволочь".

Последующий контекст может сразу следовать за утверждением или отстоять от него на некото­ром расстоянии. Как правило, истинное положе­ние вещей констатируется именно в последую­щем контексте. Комический эффект, происходя­щий за счет квалификации одной и той же ре­альности двояким образом, может быть элемен­тарно-комическим или сатирическим, если то, о чем говорит герой, читатель воспринимает как ти­пическое явление окружающей жизни:

А между тем, прожила она с Иван Савичем почти что пятнадцать лет душа в душу. Прав­да, дрались, слов нет. До крови иной раз би­лись, но так, чтобы слишком крупных ссор, или убийства не было.

Матрен ища

Прием "отрицание утверждения" позволяет Зощенко сразу достичь нескольких комических эффектов — охарактеризовать рассказчика как человека недалекого, плохо владеющего логикой, заставить его обнаружить перед читателем какую-либо слабость или порок, который он пытается скрыть (саморазоблачение) и под маской неква­лифицированного рассказчика (мол, что с него взять!) представить ироническое или сатиричес­кое изображение действительности:

Я, конечно, человек непьющий. Ежели дру­гой раз и выпью, то мало — так приличия ра­ди или славную компанию поддержать. Больше как две бутылки мне враз нипо­чем не употребить. Здоровье не дозволяет. Один раз, помню, в день своего бывшего ан­гела я четверть выкушал.

Ним о над

последнем примере последовательность от­рицания несколько иная, чем в предыдущих, по­строенная не на жестком введении противополож­ного суждения, а с помощью постепенной града-ции, сводящей на нет первоначальное утверж­дение: непьющий — мало, две бутылки, четверть. (Напомним, что последняя мера — четверть, т.е. четверть ведра, равна трем литрам.) Отрицание, выраженное градацией, как правило, усиливает как комизм суждения, так и сатирическую на­правленность юморемы: 

Кстати о Ростове. Симпатичный город, там был этой осенью. Проездом.

Славный, спокойный город. И климат до­вольно мягкий. Кроме того, — полное отсутствие хулиганства, даже немного удиви­тельно, с чего бы это.

Молоденькая девица одна может свободно пройти ночью по улицам. Никто ее не за­тронет.

Ну, как — одна, я, конечно, не знаю. Не ручаюсь. Но вдвоем или небольшой группой,

Очень свободно может идти.

Ростов

Иногда юморема этого типа может иметь об­ратное построение, то есть градация направлена не от меньшего к большему, как в предыдущих примерах, а от большего к меньшему:

И много их, баб-то сознательных? Да хватает, — сказал Егорка. — Хотя ежели начисто говорить, то не горазд много. Глаза не разбегаются. Маловато вообще. Од-

на вот тут была в уезде... Да и та неизвестно как... может, кончится.

Точка зрения 

Большая или меньшая сатирическая направ­ленность юморемы зависит не от ее формального построения, а от ее конкретного тематического наполнения и от осознания читателем типичности или нетипичности приведенного факта. Напри-

мер, следующий отрезок текста, содержащий от­рицание утверждения "в ушах звенит от тишины

в ушах звенит от криков", построенное по

принципу нарастающей градации, может воспри­ниматься и как типичный, отражающий реальную атмосферу "дачных местечек" и как отдельный, свойственный только "нашему" дачному месту. Здесь уже все зависит от знания читателем описы­ваемой действительности:

надо сказать, наше дачное местечко ужасно какое тихое. Прямо, все дни - ни пьянства, ни особого грохота, ни скандала. То есть, ничего такого похожего. Ну, прямо,

тишина. В другой раз в ушах звенит от пол­ной тишины...

Конечно, эта тишина стоит не полный ме­сяц. Некоторые дни недели само собой ис­ключаются. Ну, скажем, исключаются, яс­ное дело — суббота, воскресенье, ну, поне­дельник. Ну, вторник еще. Ну, конечно,

праздники. Опять же, дни получек. В эти дни, действительно, скажем, нехорошо вый­ти на улицу. В ушах звенит от криков и разных возможностей.

Драка

 для Зощенко и для его читателя не возни-кает, однако, сомнения в сатиричности приве-

денной юморемы и тем не менее невозможно его упрекнуть в "очернении действительности", так как формально он говорит о единичном факте. Такой тип описания, весьма характерный для Зощенко, был его хитрым маневром, ловким спо­собом заранее нейтрализовать возможные упре-

ки пристрастной критики в клевете на советский образ жизни.