Соавторы широко захватывали словесную жизнь современности. «И до самой своей смерти квартирант будет сыпать юридическими словечками, которых понаберется в разных присутственных местах <...> Но чаще всего и с особым наслаждением он будет произносить выражение вчинить иск» (II, с. 148). С «особым наслаждением» вводят и сами писатели в свою прозу речения такого рода. Они демонстрируют анание всех деталей современного общественного быта и полноправное авторское владение разными его голосами. Автор в их прозе не теряется перед разноголосицей времени.
8 Подробнее об этом см.: Чудакова М., Чудаков А. Современная повесть и юмор,— Новый мир, 1967, № 7,Обращение Ильфа и Петрова к нелитературным речевым формам — вполне традиционно пе своей функции и далеко от тех универсальных задач, которые ставит себе Зощенко. Это была демонстрация отдельных «кирпичиков», изолированно взятых элементов литературной и нелитературной речи и экспериментальным путем полученных сочетаний, не предполагающая органического отношения к языку.В этом смысле самые «уродливые» словосочетания Зощенко ближе к такому отношению, чем самые блестящие, построенные на свободной игре разными литературными стилями фразы соавторов. Своеобразное уважение Зощенко к аномалиям современной речи остается вполне чуждым для писателей, уверенно, энергично и последовательно осмеивающих попадающие в сферу их внимания речевые несообразности и в определенном смысле укрепляющих систему этой речи в целом. Ильф и Петров не столько прислушиваются к живой речи современности, сколько сами формируют ее, переводя на страницах своих романов в план устной речи всевозможные шаблоны речи письменной (газетной) и полуписьменной, (митинговой) — «гигант мысли», «служитель культа», сообщая иронический оттенок словосочетаниям, потерявшим свою авторитетность (здесь — точки их соприкосновения с Зощенко): «отец русской демократии», «Россия вас не. забудет» и т. п., и эти шаблоны уже вторичным путем, посредством их прозы (и массовой юмористики) попадают позднее в специфическую сферу устной речи — в молодежный сленг.Но если говорить о слове, противостоящем зощенковскому контрастно, представившем по отношению к нему второй полюс на поле современной повествовательности, следует обратиться к прозе булгаковской. Булгаков с первых известных нам (достаточно поздних) литературных опытов пишет так, как будто та авторитетная среда, которую Зощенко ощущает как утраченную,— налицо. В «М. П. Синягине» Зощенко писал: «Конечно, сколько возможно, автор старался, но для полного блеска описания не было у него такого, что ли, нужного спокойствия Духа <...>. Тут не будет спокойного дыхания