получила самые широкие права в литературном процессе 20-х годов. «Творчество Лескова начинает заново привлекать к себе внимание,— писал Эйхенбаум в рецензии на вышедшую в 1923 г. книгу А. Волынского «Н. С. Лесков».—Уже не раз отмечалось, что в современной русской беллетристике чувствуется сильное влияние Лескова. Тяга к нему обусловлена перемещением художественных принципов — от «психологического анализа» к сказу, к анекдоту, к фольклору. Отодвинутая на второй план линия Даля —Лескова начинает побеждать и выдвигается как свежая, неиспользо-

40 «Особо надо отметить рассказы Зощенко, которые в повой фор ме возрождают комический сказ, восходя то к Лескову, то к Гоголю»,—писал Б. Эйхенбаум в 1925 г. (Эйхенбаум Б. Лесков Я современная проза.— В кн.: Эйхенбаум Б. Литература, с. 223) -В. Шкловский замечает, что серапионы, и, по-видимому, в первую очередь Зощенко, идут от Лескова через Ремизова (Книжный угол, 1921, № 7, с. 20). Имя Лескова называет и один из первых недоброжелательных рецензентов «Рассказов Синебрюхова» Н. Асеев (Печать и революция, 1922, кн. 7, с, 316), ванная традиция. Настала время для новой историко-литературной оценки Лескова» 4Интерес к народной этимологии, перенасыщенность сказа разнослойной колоритной лексикой, часто рассчитанной на комический эффект,—эти свойства прозы Лескова раньше всего вспоминались при чтении первых книг Зощенко и заслонили для современников принципиальную новизцу его прозы, «Все это уже далеко не ново! И установка внимания на сюжет — не новость, и язык одного из героев одного из рассказов Лескова, который усвоил Зощенко,— тоже не новость, и внимательное ученичество опять-таки не новость»42. «М. Зощенко пишет «под Лескова». Подражание довольно умелое, но с чисто внешней формы. Подобно Н. С. Лескову, Зощенко умеет заставить читателя улыбнуться каким-нибудь причудливым, фигуристым словцом, удивить вычурным заглавием. В трех разбираемых рассказах, заключенных в тощенькой брошюрке издания «Былого» (в сборник «Разнотык», 1923, вошли рассказы «Старуха Врангель», «Лялька Пятьдесят», «Веселая жизнь», «Рыбья самка».— М. Ч.)у таких «словец» много: «рыжая наружность», «щепетильное дело» и т. д.» 43ш Не вдаваясь в рассмотрение темы «Зощенко и Лесков», обратимся к первой книге Зощенко.Продолжая работу, начатую в диалоге «больших» рассказов, автор охотно строит в «Рассказах Синебрюхова» на междометии значащую реплику: «Фу ты, думаю, так твою так». Рассказчик «думает» междометиями. Часто используемое вводное слово-глагол, оказавшись поблизости от главного глагола фразы, интенсивно наполняет ее интонацией устной речи: «Я даже, запомнил, людей лечил». Бесстрастная реплика рассказчика, призванная, казалось бы, погасить «содержание» излагаемого им эпизода, в то же самое время его