Мы уже не сумеем восстановить детали так, чтобы понять вполне, почему же стало «смешным» написанное «серьезно»,—мы можем главным образом констатировать. В этом смехе нельзя не видеть, во всяком случае, пачало того смеха, который сопровождал Зощенко всю жизнь и вызывал нередко его недоумение (лишь отчасти оправданное). В 1930 г. он напишет о своих рассказах: «Они не юмористические. Под юмористическими мы понимаем рассказы, написанные для того, чтобы посмешить. Но я писал не для того, чтобы посмешить; это складывалось помимо меня — это особенность моей работы» 61. Дальнейшее наше изложение будет подчинено тому взгляду, который выразился в подчеркнутых нами словах писателя; в соответствии с задачами данной работы будут оставлены в стороне такие традиционные темы, как «юмор Зощенко», «смех Зощенко» и т. п.Представляя себе письменную речь того времени в ее объективных характеристиках, мы можем, однако, лишь догадываться о том ощущении ее кризиса, которое — в равной степени — уже овладевало всеми, но было почувствовано Зощенко острее и раньше других и целиком определило его литературную судьбу.

Мандельштам О. Разговор о Данте. М., 1967, с. 28. Зощенко М. Как я работаю.— Литературная учеба, 1930, Л с. 110 (неисправный печатный текст фрагмента исправлен авторизованной машинописи. ЦГАЛИ, ф. 601, он. 2, ед. хр-