можно догадаться по пересказу его выступления в короткой газетной заметке) как результат первого и неисчерпывающего подхода к теме («„Возвращенная молодость" дискуссионна и по форме, и по материалу...»; «Неудача „Возвращенной молодости44 шла со стороны формы, и это потребовало от меня изменить метод моей работы»).В этом выступлении Зощенко упоминает назвапие но¬вой книги — «Ключи счастья»; она должна быть следующей после «Голубой книги»1. Наконец, в статье «О моей трилогии»2 он называет новую книгу последней в трилогии.В 1936—1937 гг. Зощенко пишет другие повести, не переставая, по-видимому, работать над «Ключами счастья». К. И. Чуковской вспоминает: «...в августе тридцать седьмого года, когда я зашел к нему на минуту <...> он показал мне груду тетрадей и рукописей, аккуратно сложенных у него па столе.— Это будет книга «Ключи счастья»,— сказал он, гляДя на свои бумаги с пескрываемой лаской.— Это будет моя лУчшая книга.В тот год он писал очень много в разных жанрах, на Разные темы, но главной всепоглощающей темой было: Завоевание счастья» 3.з Литературная газета, 1936, 15 марта, № 16.8 Литературный Ленинград, 1935, 26 октября. Чуковский К. Собр. соч., т. 2, с. 547. Любопытная запись в дневнике Чуковского этого времени — 16 августа 1937 г.: «Был в6* 163«Автор подозревает,— писал Зощенко в «Возвращенной молодости»,— что единственная настоящая тема, после политики (что, в сущности, будет в конечном счете почти одно и то же, ибо социальное переустройство общества ведет к новым, здоровым формам жизни, а стало быть и к новому здоровью) — та единственная тема, которая у всех почти на уме, которая всем почти близка и понятна и необходима, как вода, как еда и как солнце,— это наша жизнь, наша молодость, наша свежесть и наше умение распоряжаться этими драгоценными дарами».Здесь впервые, видимо, сформулированы некоторые пункты развернутой в середине 30-х годов программы построения «новой» литературы. Эта программа была показана нами как преимущественно языковая. Но Зощенко постоянно говорит также о смене темы как непременном условии создания новой литературы. Напомним его требование новой темы «не психологического сорта».Тема «возвращенной молодости» фабульно была родственна имевшей активное хождение в литературе начала 30-х годов теме «борьбы со смертью» (в эти годы писались и шли на сцене пьесы об оживлении умерших путем вливания крови животных и т. д.). Пафос этого литературно-общественного момента, строй его речевых шаблонов ярко демонстрирует следующая концовка воспоминаний Бабеля о Багрицком (1936): «Багрицкий умер 38 лет, не сделав и малой части того, что мог. В государстве нашем основан ВИЭМ — Институт