Конечно, иногда папирусная книга делалась в виде кодекса (из сохранившихся 158 папирусных книг, гре­ческих и латинских, V—XII вв. только 13 свитков, и все они принадлежат к наиболее ранним, датируемым V— VI столетиями; папирусные документы-свитки, впрочем, изготовлялись еще в XI в.) и, наоборот, первые перга­менные книги представляли собой свиток. В дальнейшем, однако, форма свитка сохранилась преимущественно для документов и для рукописей литургического (богослу­жебного) содержания.

Итак, можно сказать, что пергаменная книга первона­чально подражала папирусной, но недостатки пергаменного свитка должны были обнаружиться рано или поздно: дело в том, что пергамен сильно подвержен погодным влия­ниям, от сырости он коробится, и тогда сворачивать его в трубку становится неудобно. А так как он в отличие от папируса хорошо поддается фальцеванию, то еще в I в. до н. э. пергаменные листы хранили, сгибая их напо­добие вощечек-диптихов. Из этих соединенных, сфальцо­ванных пергаменных листов и возникли первые кодексы.

Словом «кодекс» («саudex») назывались, по свиде­тельству Сенеки, соединенные вместе таблички для черно­вых записей. Помимо цер, для их изготовления исполь­зовали кожу, пергамен, еще реже — папирус. До III в. п. э. упоминания о папирусных «табличках» слу­чайны. Светоний, правда, сообщает, что Цезарь посылал донесения в сенат на папирусе, сложенном в виде таб­лички. Во всяком случае, находки в Египте, относящиеся к первым трем векам нашей эры, дали множество вощечек, одну пергаменную тетрадь для заметок и ни одной папирусной. Но в Дура-Европос уже встречаются и пер­гаменные листы черновых записей, и папирусная тет­радь III столетия.

Пергаменные кодексы были первоначально собраниями документов. Если папирусные акты хранили чаще всего, подклеивая их к свитку, то пергаменные подшивали друг к другу, как подшивают листы в брошюре или тет­ради. Средневековый термин, распространенный на Запа­де,— «полиптих», обозначавший собрание грамот (ина­че — «картулярий»), буквально «много сложенных (ли­стов)», восходит, по-видимому, к тому времени, когда дела­ли кодексы из кожаных табличек. В Византии карту­лярий прямо называли «кодексом» («кодиком» в грече­ском произношении). Еще римский правовед Ульпиан в начале III в. считал, что «книга» — это только свиток, а «кодекс» — черновая тетрадь.

Слово «кодекс» приобрело еще одно специфическое значение: так именовались книги правового содержания, сборники законов. Ранневизантийские юристы создали ряд таких сборников, среди которые особенно известны «Ко­декс Феодосия», составленный в V в., и чуть более позд­ний «Кодекс Юстиниана». Это специфическое словоупот­ребление заставляет предположить, что сброшюрованная книга из сферы черновых записей перешла сравнительно рано в область юриспруденции.