Навигация
News:
Рекомендуем

Показать все

Посещаймость
БОГАТАЯ ЖИЗНЬ
Кустарь  Илья Иваныч Спиридонов  выиграл  по золотому займу пять  тысяч
рублей золотом.
Кустарь  Илья Иваныч Спиридонов  выиграл  по золотому займу пять  тысячрублей золотом.
Первое время Илья Иваныч ходил совсем ошалевший,  разводил руками, тряс
головой и приговаривал:
-- Ну и ну... Ну и штука... Да что же это, братцы?..
Потом,  освоившись   со  своим   богатством,  Илья  Иваныч   принимался высчитывать,  сколько и чего  он может купить на эту сумму. Но  выходило так много и так здорово, что Спиридонов махал рукой и бросал свои подсчеты. Ко мне,  по старой дружбишке,  Илья  Иваныч заходил  раза два в  день и всякий  раз со  всеми мелочами  и новыми подробностями  рассказывал,  как он узнал  о своем выигрыше  и какие удивительные переживания были у него в  тот счастливый день.
-- Ну,  что ж  теперь  делать-то будешь?--спрашивал я.-- Чего  покупать намерен?
-- Да  чего-нибудь куплю,-- говорил  Спиридонов.--  Вот  дров, конечно, куплю. Кастрюли, конечно, нужны новые для хозяйства... Штаны, конечно...
Илья Иваныч получил наконец из банка целую груду новеньких червонцев  и исчез без следа. По крайней мере, он не заходил ко мне более двух месяцев. Но однажды я встретил Илью Иваныча на улице. Новый светло--коричневый  костюм висел  на нем мешком. Розовый  галстук лез в лицо  и щекотал подбородок. Илья Иваныч  ежесекундно  одергивал  его, сплевывая  от злости.  Было заметно, что и костюм, и узкий  жилет,  и пышный галстук мешали человеку и не давали ему спокойно жить.
Сам Илья Иваныч  очень  похудел  и осунулся.  И  лицо  было  желтое и нездоровое, со многими мелкими морщинками под глазами.
-- Ну, как? -- спросил я.
-- Да  что ж,  --  уныло сказал Спиридонов.-- Живем.  Дровец,  конечно, купил... А так-то, конечно, скучновато.
-- С чего бы?
Илья Иваныч  махнул  рукой  и  пригласил меня в пивную. Там,  одергивая розовый галстук, Илья Иваныч сказал:
--  Вот  все говорят: буржуи, буржуи... Буржуям, дескать, не  житье,  а малина. А вот я сам, скажем, буржуем побывал, капиталистом...  А чего в этом хорошего?
-- А что?
--  Да  как  же,--сказал  Спиридонов.   --   Нуте-ка,   сами  считайте.
Родственники  и  свойственники,  которые  были  мои  и  женины,--  со  всеми расплевался. Поссорился. Это, скажем,  раз.  В народный суд попал я или нет?
Попал.  По делу гражданки Быковой.  Разбор будет. Это, скажем, два...  Жена, супруга  то есть,  Марья Игнатьевна,  насквозь все дни сидит  на сундучке  и плачет... Это, скажем, три... Налетчики дверь мне в квартире ломали или нет? Ломали.  Хотя и  не сломали, но  есть  мне  от этого  беспокойство? Есть. Я, может, теперь из  квартиры не могу уйти.  А  если в  квартире  сидишь, опять плохо -- дрова во дворе крадут. Куб у меня дров куплен. Следить надо. Илья Иваныч с отчаянием махнул рукой.
-- Чего же ты теперь делать-то будешь? -- спросил я.
-- А я не знаю,-- сказал  Илья Иваныч.-- Прямо хоть в петлю... Я как  в первый  день  получил деньги,  так все  и  началось, все несчастья... То жил спокойно и безмятежно, то повезло со всех концов.
А я как  в квартиру  с деньгами  вкатился, так  сразу вижу, что неладно что-то. Родственники, конечно, вижу, колбасятся по квартире. То нет  никого, а то сидят на всех стульях. Поздравляют. Я, конечно, дал  каждому для потехи по два рубля.
А Мишка, женин братишка, наибольше колбасится.
--  Довольно,--  говорит,--  стыдно  по  два  рубля  отваливать, когда, говорит, капиталец есть. Ну, слово за  слово,  руками по  столу  --  драка.  Кто  кого бьет  -- неизвестно. А Мишка снял с вешалки мое демисезонное пальтишко и вышел. Ну, расплевался я с родственниками. Стал так жить. Купил,  конечно, всякого добра. Кастрюли купил, пшена на два года. Стал думать, куда  еще деньги присобачить. Смотрю -- жена по хозяйству трется, ни отдыху ей, ни сроку. "Не  дело,-- думаю.--  Хоть  и баба  она, а все-таки равноправная баба. Стоп,-- думаю.-- Возьму,-- думаю,--  ей  в помощь небольшую  девчонку. Пущай девчонка продукты стряпает".
Ну, взял. Девчонка  крупу стряпает, а  жена, на досуге, сидит целые дни на сундучке  и  плачет. То работала и  веселилась, а  то сидит и плачет. Ей, видите  ли, на досуге  всякие несчастья стали  вспоминаться, и как  папа  ее скончался, и как  она  замуж за меня вышла...  Вообще полезла  ей  в  голову полная ерунда от делать нечего. Дал я, конечно, супруге денег.
-- Сходи,-- говорю,-- хотя  бы в клуб или в театр.  Я бы,-- говорю,-- и сам с тобой пошел, да мне, видишь ли, за дровами последить надо. Ну, поплакала баба -- пошла в клуб. В  лото стала in рать. Днем плачет -- на досуге, а вечером играет.
А я за дровами слежу. А девчонка продукты стряпает. А после председатель заходит и говорит:
-- Ты,-- говорит,-- что  ж  это, сукин  кот, подростков эксплуатируешь?
Почему,-- говорит,-- девчонка Быкова не зарегистрирована? Я,-- говорит,-- на тебя в народный суд подам, даром что ты деньги выиграл...
Илья Иваныч снова махнул рукой, поправил галстук и замолчал.
-- Плохо,-- сказал я.
-- Еще бы не плохо,-- оживился Илья Иваныч.-- Сижу, скажем, за пивом, а в груди сосет. Может, сию минуту дрова у меня сперли. Или, может, в квартиру лезут... А у меня самовар новый стоит. И сидеть неохота, и идти неохота. Что ж дома? Жена, конечно,  может быть,  плачет. Девчонка Быкова тоже  плачет -- боится  под  суд  идти...  Мишка,  женин  брат,  наверное,  вокруг  квартиры колбасится -- влезть хочет... Эх, лучше бы мне и денег этих не выигрывать!
Илья Иваныч расплатился за пиво и грустно пожал мне руку.  Я было хотел его утешить на прощанье, но он вдруг спросил:
-- А  чего это самое...  Розыгрыш-то новый скоро ли будет? Тысчонку  бы мне, этово, неплохо выиграть для ровного счета...
Илья  Иваныч  одернул  свой  розовый  галстук и,  кивнув  мне  толовой, торопливо пошел к дому.
1923