Навигация
News:
Рекомендуем

Показать все

Посещаймость
интернет магазин мебели в москве цены Образ классической гостиной представлен сочетании темных стен и мебели в нежном бежевом цвете. Насыщенный серо-синий оттенок служит контрастным фоном для яркой и эффектной мебели для гостиной Сиена. А коричневый пол гармонирует с оттенками лицевой фурнитуры и патины.
СМЕШНАЯ ИСТОРИЙКА
Нынче все, как сговорились -- просят посмешней писать.
Как  будто,  знаете,  это от нас  зависит. Как будто мы  все из  пальца
высасываем. Как будто у нас только и делов, что выдумывать смешные истории.
Хотя вот, впрочем,  извольте -- расскажу одно комичное приключение. Так
сказать, из подлинной жизни.
А стоим мы раз в кино и дожидаем одну знакомую.
Тут, надо  сказать,   одна  особа   нам  понравилась.  Такая  довольно
интересная бездетная девица. Служащая.
Ну, конечно  -- любовь. Встречи. Разные  тому  подобные слова.  И даже
сочинение  стихов на  тему, никак не связанную со  строительством,-- чего-то
там такое: "Птичка прыгает с ветки на ветку, на небе солнышко блестит"...
Любовь в этом  смысле  завсегда  вредно  отражается  на  мировоззрении
отдельных  граждан. Замечается  нытье и разные гуманные чувства. Наблюдается
какая-то жалость к птицам  и к людям и желание тем и другим помочь. И сердце
делается  какое-то такое чувствительное.  Что, говорят, совершенно излишне в
наши дни.
Так  вот, раз однажды стою  в кино со  своим чувствительным сердцем  и
дожидаюсь свою даму.
А она, поскольку служащая и не дорожит местом -- любит опаздывать. И по
привычке переносит свое опоздание и на эту личную почву.
И вот стою, как дурак, в кино и дожидаюсь.
Так очередь у кассы струится. Так дверь раскрыта на улицу --  заходите.
Так  я стою. И как-то  так энергично стою, весело. Охота  петь,  веселиться,
дурака валять.  Охота кого-нибудь толкнуть, подшутить, схватить за  нос.  На
душе пенье раздается, и сердце разрывается от счастья.
И вдруг вижу  -- стоит около входной двери бедно одетая старушка. Такой
у нее рваненький   ватерпруфчик,  облезлая  муфточка,   дырявые  старинные
прюнелевые башмачонки.
И стоит эта  старушка скромно у двери и жалостными глазами  смотрит на
входящих, ожидая, не подадут ли.
Другие на  ее месте  обыкновенно нахально стоят,  нарочно поют  тонкими
голосами или бормочут какие-нибудь французские слова, а  эта стоит скромно и
даже как-то стыдливо.
Гуманные чувства заполняют мое сердце! Я вынимаю кошелек, недолго роюсь
в нем,  достаю  рубль  и  от чистого  сердца, с  небольшим поклоном,  подаю
старухе.
И  у самого, от полноты чувства, слезы,  как бриллианты, блестят  в
глазах.
Старушка поглядела на рубль и говорит:
Нынче все, как сговорились -- просят посмешней писать.Как  будто,  знаете,  это от нас  зависит. Как будто мы  все из  пальцавысасываем. Как будто у нас только и делов, что выдумывать смешные истории.Хотя вот, впрочем,  извольте -- расскажу одно комичное приключение. Таксказать, из подлинной жизни.А стоим мы раз в кино и дожидаем одну знакомую.Тут, надо  сказать,   одна  особа   нам  понравилась.  Такая  довольноинтересная бездетная девица. Служащая.Ну, конечно  -- любовь. Встречи. Разные  тому  подобные слова.  И дажесочинение  стихов на  тему, никак не связанную со  строительством,-- чего-тотам такое: "Птичка прыгает с ветки на ветку, на небе солнышко блестит"...Любовь в этом  смысле  завсегда  вредно  отражается  на  мировоззренииотдельных  граждан. Замечается  нытье и разные гуманные чувства. Наблюдаетсякакая-то жалость к птицам  и к людям и желание тем и другим помочь. И сердцеделается  какое-то такое чувствительное.  Что, говорят, совершенно излишне внаши дни.Так  вот, раз однажды стою  в кино со  своим чувствительным сердцем  идожидаюсь свою даму.А она, поскольку служащая и не дорожит местом -- любит опаздывать. И попривычке переносит свое опоздание и на эту личную почву.И вот стою, как дурак, в кино и дожидаюсь.Так очередь у кассы струится. Так дверь раскрыта на улицу --  заходите.Так  я стою. И как-то  так энергично стою, весело. Охота  петь,  веселиться,дурака валять.  Охота кого-нибудь толкнуть, подшутить, схватить за  нос.  Надуше пенье раздается, и сердце разрывается от счастья.И вдруг вижу  -- стоит около входной двери бедно одетая старушка. Такойу нее рваненький   ватерпруфчик,  облезлая  муфточка,   дырявые  старинныепрюнелевые башмачонки.И стоит эта  старушка скромно у двери и жалостными глазами  смотрит навходящих, ожидая, не подадут ли.Другие на  ее месте  обыкновенно нахально стоят,  нарочно поют  тонкимиголосами или бормочут какие-нибудь французские слова, а  эта стоит скромно идаже как-то стыдливо.Гуманные чувства заполняют мое сердце! Я вынимаю кошелек, недолго роюсьв нем,  достаю  рубль  и  от чистого  сердца, с  небольшим поклоном,  подаюстарухе.И  у самого, от полноты чувства, слезы,  как бриллианты, блестят  вглазах.Старушка поглядела на рубль и говорит:
-- Это чего?
-- Вот,-- говорю,--примите, мамаша, от неизвестного.
И вдруг вижу -- у ней вспыхнули щеки от глубокого волнения.
-- Странно,--  говорит,--  я,  кажется,  не  прошу. Чего  вы мне  рубль пихаете... Может быть, я дочку жду-- собираюсь с ней в кино пойти. Очень, -- говорит, -- обидно подобные факты видеть.
Я говорю:
-- Извиняюсь... Как же так... Я прямо сам не понимаю... Пардон, говорю.
Прямо спутался. Не  поймешь, кому чего надо.  И  кто зачем  стоит. Шутка ли, столько народу. Пойди, разбирайся.
Думаю -- скверность какая. И хочу уйти.
Но старуха поднимает голос до полного визга.
-- Это что ж,-- говорит,-- в кино не пойти -- оскорбляют личность! Как, говорит, у вас руки не отсохнут производить такие  жесты! Да я лучше подожду дочку и в другое кино пойду, чем  я буду с  вами  сидеть рядом и дышать зараженным воздухом.
Я хватаю ее за руку,  извиняюсь и прошу прощения.  И поскорей  отхожу в сторону, а то, думаю, еще, чего доброго, заметут в милицию, а я даму жду. Вскоре приходит  моя дама. А я стою скучный и бледный  и даже несколько обалдевший и стыжусь по сторонам глядеть, чтобы не увидеть моей оскорбленной старухи. Вот я беру билеты и мелким шагом волочусь за своей дамой. Вдруг подходит ко мне кто-то сзади и берет меня за локоть. Я хочу развернуться, чтоб уйти, но вдруг вижу -- передо мной старуха.
-- Извиняюсь,-- говорит она,-- это не вы ли мне давеча рубль давали?
Я чего-то невнятное лепечу, а она продолжает:
-- Тут, не  помню, кто-то мне давал  сейчас рубль... Кажется,  вы. Если вы, тогда, ладно,  дайте. Тут дочка не  рассчитала,  а  вторые  места дороже стоят, чем мы думали. Прямо хоть уходи. Извиняюсь,-- говорит.
Я вынимаю кошелек, но моя дама выпускает следующие слова:
-- Совершенно,-- говорит,-- не к чему швыряться деньгами. Уж если на то пошло, я лучше нарзану в буфете выпью.
Нет, я все-таки дал старухе рубль! И мы, в растрепанных чувствах, стали глядеть картину. Под музыку  дама  меня пилила, говоря,  что  за две недели знакомства я ей пузырек одеколону  не  мог купить,  а, между прочим, пыль  в глаза пускаю и раздаю рубли направо и налево. Под конец стали  показывать веселую  комедию, и  мы,  забыв обо  всем,
весело хохотали.
1932