Навигация
News:
Рекомендуем

Показать все

Посещаймость
ботокс жуковский Контурная пластика, ботокс и мезотерапия. Мезотерапия, ботулинотерапия (ботокс), биоревитализация в клинике косметологии PREMIERE MAISON в г. Жуковском. Услуги.
ПОМИНКИ
Не так давно скончался один милый человек.
Конечно,  он  был незаметный  работник.  Но  когда  он, как  говорится,
закончил свой земной путь, о нем многие заговорили, поскольку это  был очень
славный человек и чудный работник своего дела.
Его все очень расхваливали и заметили его после кончины.
Все обратили внимание, как он чистенько и культурно одевался. И в каком
порядке он  держал  свой  станок:  он пыль  с  него сдувал и  каждый  винтик
гигроскопической ваткой обтирал.
И вдобавок он всегда держался на принципиальной высоте.
Этим летом он, например,  захворал. Ему  худо стало на огороде.  Он  в
выходной  день пришел  на  свой  огород и  там  что-то  делал.  Ухаживал  за
растениями  и плодами. И  вдруг емy  приключилось худо.  У него  закружилась
голова, и он упал.
Другой бы на его месте закричал:  "Накапайте  мне  валерианки!"  или
"Позовите мне  профессора!" А он о своем здоровье не тревожился. И, упавши,
сказал:  "Ах, кажется, я  на грядку  упал и каротельку помял". Тут хотели за
врачом побежать, но он не разрешил отнимать от дела рабочие руки.
Но все-таки  его отнесли  домой, и там  он под присмотром лучших врачей
хворал в течение двух месяцев.
Конечно,ему чудные похороны  закатили. Музыка игралa  траурные вальсы.
Много сослуживцев пошло его провожать на кладбище.
Очень торжественные речи произносились. Хвалили его и удивлялись, какие
бывают на земле люди. И под конец один из его близких друзей, находясь около
его вдовы, сказал:
Не так давно скончался один милый человек.Конечно,  он  был незаметный  работник.  Но  когда  он, как  говорится,закончил свой земной путь, о нем многие заговорили, поскольку это  был оченьславный человек и чудный работник своего дела.Его все очень расхваливали и заметили его после кончины.Все обратили внимание, как он чистенько и культурно одевался. И в какомпорядке он  держал  свой  станок:  он пыль  с  него сдувал и  каждый  винтикгигроскопической ваткой обтирал.И вдобавок он всегда держался на принципиальной высоте.Этим летом он, например,  захворал. Ему  худо стало на огороде.  Он  ввыходной  день пришел  на  свой  огород и  там  что-то  делал.  Ухаживал  зарастениями  и плодами. И  вдруг емy  приключилось худо.  У него  закружиласьголова, и он упал.Другой бы на его месте закричал:  "Накапайте  мне  валерианки!"  или"Позовите мне  профессора!" А он о своем здоровье не тревожился. И, упавши,сказал:  "Ах, кажется, я  на грядку  упал и каротельку помял". Тут хотели заврачом побежать, но он не разрешил отнимать от дела рабочие руки.Но все-таки  его отнесли  домой, и там  он под присмотром лучших врачейхворал в течение двух месяцев.Конечно,ему чудные похороны  закатили. Музыка игралa  траурные вальсы.Много сослуживцев пошло его провожать на кладбище.Очень торжественные речи произносились. Хвалили его и удивлялись, какиебывают на земле люди. И под конец один из его близких друзей, находясь околоего вдовы, сказал:
-- Которые  хотят  почтить  память своего друга  и товарищa, тех вдова просит зайти к ней на квартиру, где будет подан чай.
А среди провожающих был один из его сослуживцев, некто М. Конечно, этот М. особенно хорошо не знал  усопшего.  Но пару раз  на  работе  его видел. И теперь, когда вдова пригласила зайти,  он взял и тоже  пошел.  И  пошел, как говорится,  от  чистого  сердца.  У  него не было там  каких-нибудь побочных мыслей. И на  поминки  он пошел  не для того, чтобы  заправиться. Тем более сейчас никого  едой  не удивишь. А он пошел  просто  идейно.  "Вот, подумал, такой славный  человек,  дай,  думает,  зайду,  послушаю  воспоминания  его родственников и в тепле посижу". И вот, значит, вместе с одной группой он и пошел. Вот приходят   все  на   квартиру.  Стол,   конечно,   накрыт.   Еда.
Пятое--десятое. Все разделись. И  наш  М.  тоже снял с себя шапочку и пальто.  И  ходит промежду горюющих родственников, прислушивается к воспоминаниям.
Вдруг к нему в столовой подходят трое.
-- Тут, говорят, собравшись близкие родственники. И среди них вы будете чужой. И  вдова расценивает ваше  появление  в  ее  квартире как нахальство. Наденьте на себя ваше пальто и освободите помещение от вашего присутствия. Тому, конечно,  неприятно становится от этих слов,  и  он  начинает им объяснять, дескать,  он пришел сюда не для  чего-нибудь другого,  а по  зову своего сердца.
Один из них говорит:
-- Знаем ваше сердце -- вы зашли сюда пожрать, и тем самым вы оскорбили усопшего. Выскакивайте пулей из помещения, а то вы в такой  момент  снижаете  настроение у друзей и родственников.
И с этими словами он берет его пальто и накидывает на его плечи. А другой знакомый хватает  его  фуражку и двумя руками напяливает ее на голову так, что уши у того мнутся.
Нет, они, конечно,его не трогали, и никто из них  на него даже не замахнулся. Так  что  в  этом  смысле  все  обошлось  до  некоторой  степени культурно. Но они взяли его  за руки и  вывели  в переднюю.  А  в передней родственники со стороны вдовы немного на него поднажали,  и даже один из них слегка поддал его  коленкой.  И  это было тому скорее  морально тяжело,  чем физически.
В общем,  он,  мало  что  соображая, выскочил на лестницу  с  обидой и досадой в душе. И он три дня не находил себе покоя. И вот вчера вечером пришел ко мне.
Он был расстроен, и  у него от обиды подбородок дрожал и из глаз слезы капали. Он рассказал мне эту историю и спросил, что я насчет этого думаю. И я, подумавши, сказал:
-- Что касается тебя, милый друг, то ты совершил маленькую  ошибку.  Ты зашел туда  по  зову своего сердца.  И в этом я тебе верю. Но вдова имела  в виду  только близких и знавших ее  супруга хорошо.  Вот если  бы  тебя завод пригласил на вечер  его памяти и оттуда тебя бы  выкурили и назвали чужим -- вот это было бы удивительно. И в этих  тонкостях следует всегда разбираться.
Но что  касается их, то они с  тобой  поступили грубо, нетактично  и, я  бы сказал, некультурно.  А что  один  из  них напялил  на  тебя  фуражку, то он попросту свинья, и ну его к черту, дурака!
Тут сидевший у меня М. немного даже просиял. Он сказал:
-- Теперь я  понимаю,  в  каком смысле они  меня  назвали  чужим. И все остальное меня теперь не волнует.
Тут я пожал  ему  руку.  Подарил ему книгу.  И  мы  расстались лучшими друзьями. И когда он  ушел, я подумал о  том, что  те же самые люди, которые так грубо  выгнали  его, наверно,  весьма нежно обращаются со  своими  машинами. Наверно,  берегут их и лелеют. И, уж во  всяком случае,  не вышвырнут их  на лестницу, а на ящике при переноске напишут: "Не бросать!" или "Осторожно!" Об этом, друзья, я как-то раз написал, но вот еще раз вспомнил. Засим я  подумал,  что  не  худо  бы  и  на человечке  что-нибудь мелом
выводить.  Какое-нибудь там петушиное  слово: "Фарфор!", "Легче!"  Поскольку человек -- это человек, а машина его обслуживает.
И, подумавши  об  этих делах,  я  решил  для  поучения  записать  этот фактический рассказ. И вот он перед вами.
1938