В пьесе имеется слабое указание, что Чехов в какой - то мере соединял образ Трофимова с народниками, и народников при этом он понимал, очевидно, лишь как интеллигентско-разночинческое течение. Образ Трофимо­ва свидетельствует, что эта интеллигентская, «студен­ческая» революционность представлялась Чехову бес­сильной, хотя и благородной в своих побуждениях. Дру­гих революционных сил Чехов не знал, не видел, не чувствовал, поэтому в оценку рабочей и крестьянской революционности он не мог войти. И конечно, у Чехова в образе Трофимова не об этой революционности идет речь.

В Трофимове, таким образом, выражено, с одной стороны, признание положительного значения поднимав­шегося порыва к общественному повороту, а с другой стороны, неверие, что этот поворот может осуществить­ся теми слабыми интеллигентскими силами, какие Че­хову были заметны.

Отсюда и получился известный «двойной» свет в эмо­циональной окраске образа Трофимова. Эта «двойствен­ность», как и в отношении к Раневской и Лопахину, не есть результат механической несвязности или непродуманности, а полностью соответствует тон системе мыс­лей, какая содержится в этих образах.

Так в «Вишневом саде» распределяются эмоциональ­ные оттенки в освещении всех персонажей. В сочетании разнообразных и противоречивых эмоциональных то­нальностей имеется своя осмысленность н, следователь­но, внутренняя закономерность. Бодрость Лопахина, Трофимова и Ани — это один из слагающих элементов общей, определенно-осмысленной картины жизни. Для смысла пьесы этот элемент необходим. Он не занимает в пьесе победного, решающего значения, но и не явля­ется механическим наложением на общем полотне гру­сти и печали.

В «Вишневом саде» осуждается весь порядок, весь уклад старой жизни. Несчастье и страдание человека взяты не с той стороны, где человек сам является ви­новником своих неудач, и не с той стороны, где его пре­следует злая воля другого человека, а с той стороны, где «виноватых» нет, где источником печального урод­ства и горькой неудовлетворенности является само сло­жение жизни.

Не входи во всю полноту характеристики собственническо-индивидуалистических отношений, Чехов пока­зывает конечные следствия этих отношений, как они сказываются в ежедневно-бытовом существовании и са­мочувствии людей, внешне близких друг к другу, даже ищущих взаимного общения и расположения, но не­удержимо разъединенных самим укладом жизни.