Таким образом, телеологическая направленность это­го эпизода как выражения самооправдания, порожден­ного гордостью, очевидна. Но с Настасьей Филипповной автор ненадолго соединял этот путь. Защита чести и превосходства главным образом в ней проявляется не как самооправдание, а как вызов и пренебрежение к порицанию. С этим мотивом Настасья Филипповна вы­ступает уже как действующее лицо «в настоящем»; всё, о чем говорилось раньше, автором отодвинуто было в прошлое, на положение схематической экспозиции.

Настасья Филипповна согласилась выйти за Ганю лишь в том случае, если «ни в нем, ни в семействе его нет какой-нибудь затаенной мысли на ее счет». Оправ­дывая себя, она надеялась и ждала, что ее оправдают и другие. Но скоро до нее доходят сведения о явном не­доброжелательстве к ней со стороны семьи Гани, и о самом Гане узнала, что он «возненавидел ее как свой кошмар». Настасья Филипповна на это отвечает заявле­нием пренебрежения и унижением Ганн под этим мо­тивом вся сцена в квартире Гани.

В эпизоде разрыва со всей прошлой жизнью и ухода с Рогожнным мотив пренебрежения к порицанию ослож­нен мотивами сожаления о себе и наслаждением от обиды. Настасья Филипповна принимает свою недоста­точность, она не оправдывает себя, усиленно повторяет, что она уличная, рогожинская, бесстыдница, «Тоцкого наложницей была», «теперь ей место не здесь, а на улице», но и в самобичевании ее, вместе со слезами, звучат протест, упрек и злоба. Как это впоследствии де­лается совершенно ясным, уехала она с Рогожнным опять «со злости»: униженная гордость в этой демонст­рации находила удовлетворение. Глава уход с Рогожиным, во многом сначала загадочная и неясная, раскры­вает свой главный тематический смысл в экспликационном замечании Птицына о японском харакири: «Обиженный там будто бы идет к обидчику и говорит ему: «Ты меня обидел, за это я пришел распороть в твоих глазах свой живот», и с этими словами действи­тельно распарывает в глазах обидчика свой живот и чувствует, должно быть, чрезвычайное удовлетворение, точно и в самом деле отмстил». Таким образом, здесь опять та же тема гордости. Удовлетворение гордости получается здесь из наслаждения поставить кого-то пред собой виноватым в этом источник наслаждения обидою, о чем речь ниже.