Византийская книга с ее миниатюрами, инициалами, заставками коренным образом отличается от античного манускрипта. Общее впечатление от античного свитка —

Непрерывность, нерасчлененность, единство всего текста. Слова переписаны монотонным унциалом и не отделены друг от друга. Киноварные значки, инициалы и миниа­тюры отсутствуют (античность знала книги с рисунками, но это были либо научные книги с пояснительными чер­тежами, либо «альбомы», где текст служил дополнением к разворачивающейся серии портретов или композиций на тему эпоса). Заставка-«коронис» помещалась только в начале свитка, и все его страницы словно сливались в бесконечную линию. Византийская книга более «инди­видуализирована», раздроблена. Лист кодекса живет сво­ей обособленной жизнью: он может стать полем для ил­люстрации, обрамленной к тому же декоративной рамкой, которая отчетливо вычленяет миниатюру из ее окруже­ния. Лист дробится киноварными значками, линейками, инициалами, наконец, самой неровностью минускульного письма.

Такова византийская книга. Чтобы читать ее и тем более переписывать, нужно было быть грамотным, нуж­но было овладеть минимумом знаний. И в средние века, как раньше или позже, эти знания давала школа. Вот почему от книги мы естественно перейдем к византий­ской школе.

ОТ БУКВЫ ДО ЗНАНИЯ

Книга — немой наставник и кладовая знаний, дремлющих до времени и готовых, подобно доброму джинну, явиться на помощь тому, кто овладел тайной волшебства. Ибо разве не волшебство — искусство чтения? Разве не вы­зывало оно суеверный страх еще у современников Го­мера, державших в памяти 48 книг «Илиады» и «Одис­сеи»? Из условных значков, из ограниченного набора букв алфавита, складываются сложнейшие научные поня­тия, административные распоряжения, любовная лирика и моральные наставления. Но, чтобы овладеть волшебст­вом чтения и увидеть за свитком и кодексом сумму за­ложенной в них информации, овладеть их содержанием, надо учиться.