«— А мне кажется, Николай Ардалионович, что вы его напрасно сюда перевезли, если это тот самый чахо­точный мальчик, который тогда заплакал и к себе звал на похороны,— заметил Евгений. Павлович —он так красноречиво тогда говорил про стену соседнего дома, что ему непременно взгрустнется по этой стене, будьте уверены.

— ...Я припоминаю, что он стеной этой очень хвас­тался,— подхватил опять Евгений Павлович,— без этой стены ему нельзя будет красноречиво умереть, а ему очень хочется красноречиво умереть.

— Так что ж? — пробормотал князь.— Если вы не захотите ему простить, так он и без вас помрет... Теперь он для деревьев переехал.

— О, с моей стороны я ему все прощаю; можете ему это передать.

— Это не так надо понимать,— тихо и как бы нехо­тя ответил князь, продолжая смотреть в одну точку на полу и не подымая глаз,— надо так, чтоб и вы согласи­лись принять от него прощение.

— Я-то в чем тут? В чем я пред ним виноват?

Если не понимаете, так... но вы ведь понимаете;

Ему хотелось тогда... всех вас благословить и от вас благословение получить, вот и все...» Курсив мой.— А. С.

Сам Ипполит в своем «Необходимом объяснении», вспоминая этот случай, говорит: «И мечтал, что все они вдруг растопырят руки и примут меня в свои объя­тия, н попросят у меня в чем-то прощения, а я у них» Курсив мой —Л. С..

Искание похвалы и одобрения желание «красноре­чиво умереть» н проч. представляется не как простая хлестаковщина: за буффонадами и фанфаронством ав­тор открывает в Ипполите недовольство собою, одиноче­ство, боль о самом себе и искание оправдания и очище­ния в любовном принятии и причастности к другой душе. В сцене слез и жалоб так же, как н в попытке публичного самоубийства, с привлечением к себе наи­большего внимания, в Ипполите, несомненно, присутство­вала претензия несчастного на особое к себе отношение, как к единственному, особому, своим страданием, мыс­лями и, главное, своим положением умирающего выхо­дящему из ряда вой, но в то же время здесь же была и далекая от самолюбия жалость к себе, и желание люб­ви. Это автор объясняет опять словами князя: «...Ему, наверно, хотелось, чтобы все его обступили и сказали ему, что его очень любят и уважают, и все бы стали его очень упрашивать остаться в живых... Я ничего не нахо­жу дурного в том, что он так думал, потому что все склонны так думать... ему хотелось в последний раз с людьми встретиться, их уважение н любовь заслужить; это ведь очень хорошие чувства...»