Библия достигала византийского читателя и, если так можно выразиться, опосредствованно, через богословскую литературу. Будь то сочинения по экзегезе (толкованию) Библии, или догматические произведения (изложение принципов христианского вероучения), или полемические книги — против латинян, мусульман или еретиков,— или рассуждения об устройстве Вселенной (так называемые «шестодневы» и «физиологи»), авторы непременно воз­вращались мыслью к верховным своим авторитетам, к Вет­хому и Новому заветам. Византийские мистики, настав­лявшие читателя, как по духовной лестнице подняться до слияния с божеством, и византийские проповедники, би­чевавшие пороки паствы, постоянно оглядывались на би­блейские притчи и библейские образцы. Библейские темы лежали в основе византийской литургической поэзии — песнопений, входивших как составная часть в церковное богослужение.

К библейским и «околобиблейским» книгам примыкает своеобразный раздел церковной литературы — агиографи­ческие памятники, жития святых. Это повести о мучени­ках, пострадавших за веру от руки языческих гонителей; и об аскетах, превративших свою жизнь в непрерыв­ный подвиг во славу божью: о столпниках и затворни­ках; о нестяжателях, пренебрегших богатством и славой; о заступниках за сирых и убогих; о юродивых и провид­цах, которым подчинялись стихии и к ногам которых сми­ренно ложились львы пустыни. Жития издавались отдель­ными книгами или же сборниками, которые получили свое название — «минологии» — от греческого слова «мин» (ме­сяц), ибо в них агиографические памятники располага­лись, подобно евангельским чтениям в апракосе, по меся­цам и дням церковного календаря, в котором каждые сут­ки были посвящены какому-нибудь святому.

Человек XX столетия оглядывает в удивлении все это изобилие жанров церковной литературы, но ведь не при­ходится отрицать, что в жизни средневекового человека религия играла большую роль. Почти на все мировоззрен­ческие вопросы византиец искал ответ в богословских книгах: здесь обнаруживал оп и этический идеал, и уче­ние о космосе, и сведения по антропологии — пауке о чело­веке, и политико-экономические максимы, и прежде все­го систему взглядов на бога и бесконечность, на смерть и бессмертие. Христианство было «всеобщим языком» Ви­зантии, как и всей средневековой Европы, и на этом язы­ке говорила и официальная церковь, поддерживавшая го­сударство, и еретическая антицерковная и антигосударст­венная оппозиция.

Но при всем том круг византийского чтения не сво­дился только к богословско-агиографическим памятникам, не они одни отвечали на вопросы любознательного чита­теля. В ходу оставались античные авторы: Гомер и Пиндар, трагики и Аристофан, историки и ораторы, Плутарх и Элиан. Византийцы читали, переписывали и комменти­ровали греческих философов, математиков, астрономов, врачей, агрономов. Отвергая языческое мировоззрение, византийцы отнюдь не отвергли языческую книгу, а мно­гие из образованных подданных василевса преклонялись перед античной литературой.