В этом замечании названо качество гоголевских ге­роев, которое ощущалось Белинским как разграничи­тельная черта между Гоголем и натуральной школой, причем черта такая, о которой в печати он говорить не хотел. В словах: «собственно, в них нет ни пороков, ни добродетелей», очевидно, имелась в виду не генетическая «невинность» гоголевских героев в смысле их со­циальной обусловленности. Об этом Белинский гово­рил и печатно, и в такой «невинности» у Гоголя ничего отличного от натуральной школы не было. В этом от­ношении натуральная школа целиком следовала за Го­голем. Отсутствие «пороков» и «добродетелей» в дан­ном случае Белинским, очевидно, понималось в смысле моральной «невинности», взятой с результативной сторо­ны гоголевские пороки непосредственно не производят ни добра, ни зла для окружающих. То, что у Белинско­го, Герцена было в главном поле внимания жертвы порока, у Гоголя это содержалось лишь потенциально и перспективно. Практические следствия порока для страдающей стороны у Гоголя оставались не обозна­ченными. Гоголя надо было «досказывать», то есть раскрывать мысль о бесправных народных массах и о необходимости устранения господствующего крепостни­ческого угнетения. То, что у Гоголя было недосказано, это Белинским ставилось в сознательную программу для натуральной школы. Явственно об этом говорить было невозможно: «это значило бы наводить волков на овчарню», и Белинскому в печати приходилось об этом умалчивать или говорить только намеками и отдаленно.

В

Первые литературные опыты молодого Островского осуществлялись под прямым воздействием Гоголя. «Ска­зание о том, как квартальный надзиратель пускался в пляс», продолжает гоголевскую тематику о мелочно­сти и пошлости обывательских чувств; все лица пред­ставлены здесь в гоголевской комической разработке. В работе над «Записками замоскворецкого жителя» «Кузьма Самсоныч», «Две биографии» проявляются идеи Белинского и Герцена о губительном влиянии сре­ды н дурного воспитания, убивающего и искажающе­го в человеке лучшие инстинкты. В «Иване Ерофеиче» дается образ «бедного человека», загубленного грубыми условиями жизни.