В прошлую субботу после службы заскочил я в магазин. Мне надо было рубашку купить.
В воскресенье у нас вечеринка предстояла. Охота было, знаете, поприличней одеться. Хотелось какую-нибудь рубашку покрасивей купить. Какую-нибудь этакую фантази.
Выбрал. Такую небесного цвета, с двумя пристежными воротниками. Ну ничем не хуже заграничной продукции.Бросился поскорее домой. Примерил. Роскошно. Картинка. Загляденье!На вечеринке, думаю, все барышни кидаться будут.А надо сказать, я человек ужасно какой чистоплотный. Вот примерил эту рубаху, и как-то не по себе стало. Чёрт их знает, думаю. Ну, мало ли кто руками хватался за эту рубаху. Неплохо бы, думаю, простирнуть её. Всего и разговору — двугривенный. А зато приятно надеть.
Побежал к прачке. В нашем дворе живёт. Лукерья Петровна.
— Голубушка, говорю, расстарайся! Завтра вечеринка. Надо к завтрему. Могу ли надеяться?
— Надеяться, говорит, можно. Приходи, говорит, в аккурат перед вечеринкой и надевай свою рубаху. Будет она стираная и глаженая, с двумя пристежными воротничками.
На другой день перед вечеринкой заскочил я к прачке.
Взял от неё рубаху. Бегу скорее переодеваться.
Надеваю рубаху. Что за мать честная! Какая-то маленькая рубаха: воротник не сходится и манжетки на локтях. Что за чёрт!
Побежал поскорей к прачке.
Прачка говорит:
— Это обыкновенно. Это ничего. Новые рубашки теперича завсегда садятся. Или такая продукция. Или материал не стирают. Это ничего.
— Да как же, говорю, ничего! На горло не лезет. Было, говорю, тридцать восемь сантиметров, а теперь небось тридцать два.
Прачка говорит:
— Это, говорит, ещё скажите спасибо. Давеча я бухгалтеру стирала, так с сорока сантиметров, дай бог, ему пять осталось. За это мне бухгалтер морду грозил набить. А я тут при чём?
Ах, чёрт! Чего, думаю, делать?
А время мало. Пора на вечеринку идти.
Надел я эту рубаху, а сверху ещё для отвода глаз старенькую рубашку напялил, чтоб без хамства было, и побежал на вечеринку.
Ничего. Незаметно. Сошло.
1927