На днях попёрли со службы старого почтового спеца, товарища Крылышкина.
Тридцать лет принимал человек иностранные телеграммки и записывал их в особую книжицу. Тридцать лет служил человек по мере своих сил и возможностей. И вот нате вам! Подкопались под него враги, сковырнули с насиженного места и вытряхнули со службы за незнание иностранных языков.
Оно действительно, товарищ Крылышкин этих иностранных языков не знал. Насчёт языков, как говорится, ни в зуб толкнуть. Но, между прочим, почтовое дело и иностранцы от этого факта ни капельки не страдали.
А бывало, как придёт какая-нибудь телеграмма с иностранным названием, так товарищ Крылышкин, нимало не растерявшись, идёт до какого-нибудь столика, до какой-нибудь там девицы, до какой-нибудь Веры Ивановны.
— Вера, говорит, Ивановна, да что ж это такое? Совершенно, говорит, слабею глазами. Будьте, говорит, добры — чего тут наляпано?
Ну, она ему говорит: из Лондона, например. Он возьмёт и запишет. Или принесёт телеграмму до какого-нибудь интеллигентного работника.
— Ну, говорит, и почерки же нынче пошли! Куры, говорит, и те ногами лучше чиркают. Нуте-ка, угадайте, чего тут обозначено? Нипочём не угадаете.
Ну, скажут ему: из какого-нибудь Мюнхена.
— Правильно, скажет, а я думал, только спецы угадывать могут.
А другой раз, когда спешка, товарищ Крылышкин прямо к публике обращался:
— Тссс... молодой человек, подойдите-ка до окошечка, поглядите-ка — чего тут нацарапано? У нас промежду служащих острый спор идёт. Одни говорят то, другие это.
Тридцать лет сидел на своём посту герой труда, товарищ Крылышкин, и вот, нате вам, вытряхнули!
А влип Пётр Антонович Крылышкин по ничтожному поводу. Можно сказать, несчастный случай произошёл. Немного не так записал он название города, откуда пришла телеграмма. А пришла телеграмма из города Парижа. И было на ней обозначено по-французски: «Paris». Пётр Антонович, от чистого сердца, возьми и подмахни: из города Рачиса.
После-то Пётр Антонович говорил:
— Сбился, милый. Главное, название мне показалось чересчур русским — Рачис. И на старуху бывает проруха.
Тем не менее взяли Петра Антоновича Крылышкина и вытряхнули.
А очень мне его жалко! Ну куда теперь денется старый специалист по иностранным языкам? Пущай бы досиживал!
1926