Навигация
News:

На правах рекламы:

• volkswagen автосервис читать

Рекомендуем

Показать все

Посещаймость
Монтер
Я, ребятишки,  зря  спорить не  буду--  кто важней  в  театре:  актер,
режиссер или, может быть, театральный  плотник. Факты  покажут. Факты всегда
сами за себя говорят.
Дело это  произошло  в  Саратове или в Симбирске,  одним словом, где-то
недалеко от Туркестана, в городском театре.
Играли в  этом городском театре  оперу. Кроме выдающейся  игры артистов
был в этом театре, между прочим, монтер -- Иван Кузьмич Мякишев.
На общей  группе, когда весь театр  снимали на  карточку, монтера этого
пихнули  куда-то сбоку, -- мол,  технический персонал.  А в центр на стул со
спинкой посадили тенора.
Монтер Иван Кузьмич  Мякишев ничего на это хамство не сказал, но затаил
в душе некоторую грубость.
А  тут такое подошло.  Сегодня, для  примеру, играют  „Руслана  и
Людмилу".  Музыка Глинки.  Дирижер-  Кацман.  А без  четверти  минут  восемь
являются  до  этого  монтера  две  знакомые ему барышни.  Или  он  их раньше
пригласил, или они  сами  приперлись--неизвестно.  Так являются эти барышни,
отчаянно флиртуют и вообще  просят их посадить в общую залу -- посмотреть на
спектакль.
Монтер говорит:
Я, ребятишки,  зря  спорить не  буду--  кто важней  в  театре:  актер, режиссер или, может быть, театральный  плотник. Факты  покажут. Факты всегдасами за себя говорят.Дело это  произошло  в  Саратове или в Симбирске,  одним словом, где-тонедалеко от Туркестана, в городском театре.Играли в  этом городском театре  оперу. Кроме выдающейся  игры артистовбыл в этом театре, между прочим, монтер -- Иван Кузьмич Мякишев.
На общей  группе, когда весь театр  снимали на  карточку, монтера этого пихнули  куда-то сбоку, -- мол,  технический персонал.  А в центр на стул соспинкой посадили тенора.Монтер Иван Кузьмич  Мякишев ничего на это хамство не сказал, но затаилв душе некоторую грубость.А  тут такое подошло.  Сегодня, для  примеру, играют  „Руслана  иЛюдмилу".  Музыка Глинки.  Дирижер-  Кацман.  А без  четверти  минут  восемьявляются  до  этого  монтера  две  знакомые ему барышни.  Или  он  их раньше пригласил, или они  сами  приперлись--неизвестно.  Так являются эти барышни,отчаянно флиртуют и вообще  просят их посадить в общую залу -- посмотреть на спектакль.
Монтер говорит:
-- Да ради бога, медам. Сейчас я вам  пару билетов сварганю--будьте уверены. Посидите тут у будки.
И сам, конечно, к управляющему. Управляющий говорит:
-- Сегодня вроде как суббота. Народу пропасть. Каждый стул на учете. Не могу.
Монтер говорит:
-- Ах, так!  -- говорит. -- Ну, так я играть отказываюсь, одним словом, отказываюсь освещать ваше производство. Играйте без  меня. Посмотрим  тогда, кто из нас важней и кого сбоку сымать, а кого в центр сажать!
И  сам обратно  в  будку.  Выключил по  всему  театру свет  к  чортовой бабушке, замкнул на ключ будку и сидит -- отчаянно флиртует, Тут  произошла,  конечно,  форменная  абструкция.  Управляющий  бегает.
Публика  орет. Кассир визжит, пугается, как  бы  у него  деньги в темноте не уперли. А  бродяга,  главный оперный  тенор,  привыкший сыматься  в  центре, заявляется до дирекции и говорит своим тенором:
-- Я  в темноте петь  тенором  отказываюсь. Раз,  говорит,  темно -- я ухожу. Мне, говорит, голос себе дороже. Пущай, сукин сын, монтер поет.
Монтер говорит:
--  Пущай  не  поет. Наплевать  ему в  морду. Раз  он, сволочь такая, в центре сымается,  то  и пущай одной рукой поет, другой свет зажигает. Дерьмо какое нашлося. Думает тенор, так ему и свети все время. Теноров нынче нету.
Тут, конечно, монтер схлеснулся с тенором. Вдруг управляющий является, говорит:
-- Где эти чертовы две девицы? Через их полная гибель. Сейчас я их куда-нибудь посажу, корова их забодай.
Монтер говорит:
-- Вот они. Только не через их гибель и не через тенора, а гибель через меня. Сейчас, говорит, я свет дам. Мне энергии принципиально не жалко.
Дал он сию минуту свет.
-- Начинайте, говорит.
Сажают тогда его девиц на выдающиеся места и начинают спектакль.  Теперь и разбирайтесь, кто важнее в этом сложном театральном механизме.