Навигация
News:
Рекомендуем

Показать все

Посещаймость
Мерси
В этом году население еще немножко потеснилось.
С одной стороны, конечно, нэпманы за город выехали во  избежание разных
крупных  недоразумений и под влиянием  декрета. С другой  стороны, население
само уплотнилось, а то в тройном размере платить не каждому интересно.
И, безусловно,   уничтожение   квартирного  института  тоже   сыграло
выдающуюся роль.
В этом году население еще немножко потеснилось.С одной стороны, конечно, нэпманы за город выехали во  избежание разныхкрупных  недоразумений и под влиянием  декрета. С другой  стороны, населениесамо уплотнилось, а то в тройном размере платить не каждому интересно. И, безусловно,   уничтожение   квартирного  института  тоже   сыграловыдающуюся роль.
Так-что этот год очень даже выгодно обернулся в смысле площади. Если  каждый год такая  жилплощадь будет  освобождаться --  это  вполне роскошно, это  новых  домов можно пока-что  не возводить. В этом году  очень многие  пролетарии  квартирки и  комнатки заимели путем  вселения.  Вот  это хорошо!
Хорошо, да  не совсем. Тем более,  это вселение производят без  особого ума. Только бы вселить. А чего и  куда и к  кому  -- в  это,  безусловно, не входят. Действительно верно,  особенно  входить  не  приходится  в  силу такого острого кризиса.
Но,  конечно, хотелось бы, если  нельзя сейчас,  то в  дальнейшем иметь некоторую  точность  при  вселении.4 Или гарантию,  что,  скажем,  к  тихому человеку не  вселяли бы трубача или  танцора, который прыгает,  как  бешеный дурак, до потолка и трясет квартиру.
Или бы так: научных секретарей вселять, скажем, к  научным  секретарям. Академиков, прошедших чистку аппарата, -- к  академику.  Зубных врачей  -- к зубным врачам. Которые на флейте свистят -- опять же к своим ребятам,-- вали свисти вместе!
Ну, конечно, если нельзя иметь  такую  точность  при вселении, то и  не надо.  Пущай бы по главным признакам вселяли. Которые люди умственного труда и  которые  любят  по  ночам  книжки  перелистывать -- вали к  своим  ночным труженикам.
Другие -- к другим. Третьи -- к третьим.
Вот  тогда  бы  жизнь  засияла.  А  то сейчас  очень другой  раз обидно получается. Как, например,  такой факт  с одним нашим  знакомым.  Он  вообще рабочий. Текстильщик. Он фамилию свою  просил не употреблять. Про факт велел рассказать,  а  фамилию  не  дозволил  трогать.  А то,  говорит,  меня могут окончательно доконать звуками.
Так-что назовем его, ну, хотя бы Захаров.
Его, голубчика, как-раз вселили в этом году. Конечно, мерси  и спасибо, что вселили, а то он у своих  родственников проживал. А только  это вселение ему боком вышло.
Был это  славный  гражданин  и  хотя,  конечно, нервный,  но  довольно порядочного здоровья.  А  теперича,  будьте любезны  -- невроз сердца, и вся кровь выкипела от раздражения.
А главная причина -- он в этой квартире не ко двору пришелся. Эту  квартирку  как-раз  интеллигенты  населяли.  В  одной  комнате  -- инженер.  В  другой,  конечно, музыкальный  техник, -- он в кино играет и  в ресторанах. В третьей,  обратно  --  незамужняя женщина с ребенком. В ванной комнате -- домашняя работница. Тоже, как назло, вполне интеллигентная особа, бывшая генеральша. Она за ребенком приглядывает. А ночью в  ванне проживает. Спит.
Одним словом, куда ни плюнь  --  интеллигенты!  И ихняя  жизнь не такая подходящая, как, конечно, хотелось бы. Для примера.  Захаров  встает,  конечно, не поздно.  Он  часов в  пять встает. Или там в половине пятого. У него такая привычка -- пораньше встать. Тем более, он на работу встает, не на бал.
А инженер об  это время как-раз ложится. Или  там на часик  раньше. И в стенку стучит. Мол, будьте любезны, тихонько двигайтесь на своих каблуках.
Ну, Захаров, конечно, ему объясняет, -- мол, не на бал  он спешит. Мол, он должен помыться, кипяточек себе скипятить и так далее. И тут, конечно, происходит первая схватка.
Хочет Захаров пойти помыться  -- в  ванной комнате интеллигентная  дама спит. Она визг подымает, дискуссии устраивает и так далее. И,конечное дело, после  таких схваток  и дебатов человек  является на работу не такой свеженький, как следует.
После  приходит  он  обратно  домой.  Часам,   что  ли,   к  пяти.  Ну, подзаправится. Поглядит газету. Где бы ему  тихонечко полежать, подумать  про политику или про качество
продукции -- опять нельзя! По левую руку уже имеется музыкальный квинтет.
Наш  музыкант с оркестра имеет  привычку об  это  время  перед  сеансом упражняться  на  своем  инструменте.  У него  флейта. Очень  ужасно  звонкий инструмент. Он в него дудит,  продувает, слюнки выколачивает  и  после гаммы играет.
Ну, выйдет  Захаров во двор. Посидит часик-другой  на тумбочке, -- душа домой просится. Придет домой, чайку покушает, а  по правую  ручку у инженера уже  гости
колбасятся. В  преферанс играют. Или на своей пианоле  какой-нибудь  собачий вальс Листа играют. Или шимми танцуют, -- наверное, в дни получек.
Глядишь, и вечерок  незаметно прошел.  Дело  к ночи. И  хотя,  конечно, ночью они  остерегаются шуметь, а  то можно и в милицию, но все-таки полного спокойствия нету. Двигаются. За паркет ножками цепляются. И так далее. Только разошлись  -- музыкант  с ресторана  или с вечеринки заявляется.
Кладет свой инструмент на комод. С женой ругается. Только он поругался и затих -- инженер задвигался: почитал,  видите ли, и спать ложится.
Только он лег спать -- Захарову вставать надо. Только Захаров встал -- инженер  расстраивается,  в  стенку ударяет, не велит на каблуках вращаться. Только в ванную  пошел -- визг и крики, мол, зачем брызги падают. И так далее, и так далее. И, конечно, от всего этого работа страдает: ситчик, сами видите, другой раз какой  редкий  и  неинтересный  бывает,   --  это,   наверное,  Захаров производит. И как ему другой произвести --  ножки гнутся,  ручки трясутся  и печенка от огорченья пухнет.
Вот я  и  говорю:  ученых секретарей  надо к ученым секретарям,  зубных врачей к зубным врачам и  так далее. А которые на  флейте свистят, тех можно за городом поселить.
Вот тогда жизнь засияет в полном своем блеске.