ГЛАВА ВТОРАЯ ПРИЁМЫ ЯЗЫКОВОГО КОМИЗМА У ЗОЩЕНКО

Я думаю, что каждый писатель ве­дет записную книжку. В частности для меня она чрезвычайно важна. Почти каждый день, вечером, я зано­шу в свою записную книжку несколь­ко слов, одну-две фразы, иногда об­раз, какую-нибудь встречу, причем все очень кратко, одним словом, од­ной фразой. Это вошло уже в при­вычку, и я все это проделываю поч­ти каждый день. Весь улов за день я заношу в записную книжку, часто мне это, может, и не пригодится в дальнейшей работе, но иногда... я из записной книжки беру слова и фразы и вставляю их в повесть или рассказ.

М.Зощенко. Как мы пишем

Так успешно усвоил он современ­ное ему просторечие и с такой точ­ностью (в сгущенном, концентриро­ванном виде) воспроизвел его в сво­их сочинениях, что стоило нам в ваго­не или на рынке услышать чей-нибудь случайный разговор, мы говорили: "Совсем как у Зощенко".

И хотя этот введенный им в литера­туру язык за полвека истаскали в своих сочинениях десятки подражате­лей и эпигонов писателя, на этом язы­ке всегда остается печать его творчес­кой личности. Об этом языке в свое время будет напечатано немало ис­следований.

Корней Чуковский. Михаил Зощенко

Как уже было сказано» целью данной работы является рассмотрение речевых единиц, "юмо-рем'\ в творчестве Зощенко, в которых осущест­вляется комическая бисоциация. Практическая трудность, однако, заключается в невозможности

каждый раз определять начало и конец "юморе-

мы , ибо она далеко не всегда совпадает с пред­ложением, то есть иногда меньше предложения, иногда же охватывает несколько предложений. За рабочее определение юморемы я принимаю от­резок текста, необходимый и достаточный для возникновения комической бисоциации. Вопрос о точном лингвистическом контексте "юморе­мы" для данной работы не слишком существенен, поэтому для оптимальной иллюстративности я буду приводить юморемы Зощенко не всегда в чистом виде, а в окружении минимального контекста, если последний необходим для лучшего их восприятия. Кроме того, зачастую в одном предложении заключена не только разбираемая юморема, но и юморема другого типа, что нес­колько затрудняет анализ, ибо иллюстративной единицей в работе является отрезок речи не меньший, чем предложение.

Юморемы Зощенко будут здесь разбираться на основе логико-семантических критериев, апелли­рующих к интеллекту читателя. Но не нужно за­бывать, что юмор — это не только интеллектуаль­ная, но и эмоциональная реакция. Если первое можно учесть и измерить, второе - переменно и во многом зависит не от автора, а от индивидуаль­ных качеств воспринимающего (получателя текс­та) , от его вкусов, наклонностей, темперамента, настроения и от того, что все знают, но что трудно определить в метрах или килограммах — чувства. юмора. Писатель-юморист, создавая текст, рассчи­тывает на стопроцентное его усвоение, то есть мысленно отождествляет свое чувство юмора с читательским. Идеальным читателем был бы тот, чье чувство юмора было бы равно авторскому.

Идеальное, как известно, не всегда характерно для действительности, поэтому какая-то часть эмоциональной информации остается для каждо­го данного читателя потерянной. Если читатель говорит, что то, что он читает, — не смешно, — он со своей точки зрения прав, но это его субъек­тивное ощущение, и для другого читателя тот же материал может оказаться смешным. Еще труд­нее объективно измерить степень юмора — то есть утверждать, что один пример смешнее (или не смешнее) другого. С другой стороны, эмоцио­нальная реакция (даже при идеальном чувстве юмора) во многом зависит и от интеллектуаль­ной, другими словами, читатель должен понимать ситуацию, героев и суть конфликта. Говоря на­учным языком, в идеале читатель для полного постижения текста должен обладать тезаурусом (т.е. суммой знаний) автора.

Читатель, не представляющий себе уклада со­ветской жизни и быта двадцатых-тридцатых го­дов, естественно будет обречен на потерю некоторой доли интеллектуальной и эмоциональной информации. Читатель нерусский — представи­тель другого общества и другой культуры - не всегда сможет получить такой же эмоциональный импульс, как национальный читатель, ибо то, что смешно в одной культуре, может быть мало­смешным или вообще не смешным в другой.

Весь иллюстративный материал данной главы разбит на две большие подгруппы в соответст­вии с критерием, положенным в основу выделе­ния юморе мы из окружающего контекста. Каж­дая юморема выделяется на одном из двух уров­ней — "логико-семантическом" или "стилисти­ческом" в зависимости от того, какой из этих уровней является для нее контрастной средой