Навигация
Последние новости:
Рекомендуем

Показать все

Посещаймость
Страница 34
43 Шкловский В. Дневник. М., 1939, с. 154—155. См. также: Боча-С. «Вещество существования». Выражение в прозе.—В кн.:
с 24Т Писатель, искусство, время. 2-е изд., доп. М., 1961,
Чуковский К. Собр. соч., т. 2, с. 544.
на доброту, Гоголь — бессердечнейший эгоцентрист, один добрый человек — Короленко, но зато он и прогадал как поэт. „Нет, художнику доброта не годится. Художник должен быть равнодушен во всеми — рассуждал Зощенко и видно, что этот вопрос его страшно интересует».
Если связь с Гоголем «авторизована» (выражение В. В. Виноградова) и неоднократно выходит в сферу биографии, то воздействие Достоевского остается чертой необъявленной и только литературной (как и последующий объявленный — и предложенный всей современной литературе—разрыв с традицией Достоевского; об этом далее, в четвертой главе). Между тем зависимость раннего Зощенко от Гоголя в большой мере опосредована прозой Достоевского 40-х годов — недаром обе эти традиции оказываются, как мы видели, «сдвоены» в восприятии первых же наблюдателей дебюта Зощенко — литераторов старшего поколения. На внутренней соотнесенности с ранним Достоевским будут построены позже и «Сентиментальные повести». Наиболее очевидна при этом связь с «Двойником», самой «гоголевской» из повестей Достоевского. Характерные стилевые формы (подробно описанные исследователем «Двойника») заметно окрашивают повествование всех рассказов Зощенко 1920—1922 гг.; в рассказе «Любовь» воспроизведена частично фабульная ситуация «Двойника» и внутренние монологи героя построены целиком «по Достоевскому»: «Этакая ведь скверная штука,— думал длинноусый.—С чего бы мне идти. Зря иду. Ей-богу, зря. Я вот на них взгляну одним глазком и уйду. Не из романтизма взгляну, не глазом, так сказать, любви... хе-хе, а издали, из великого любопытства... Гм. Я даже радуюсь. Мне, милостивые государи мои, на многое совершенно наплевать, мне, милостивые государи, смешны даже в некотором роде высокие чувства любви. Подумаете — врет? Вот, скажем, и Наталья подумает про меня — погиб из-за великой любви. Даже вот убиться хотел... Вздор. Совершенный вздор. То есть, может быть, и убился, если б, скажем, подарила».
Перекрещивающееся влияние Гоголя и Достоевского за¬метно и в немногих уцелевших в архиве писателя страни-
16 См.: Виноградов В. В. К морфологии натурального стиля. (Опыт лингвистического анализа петербургской поэмы «Двойник»).- Избранные труды. Поэтика русской литературы. М,, 1976,  повести «Красные и Белые», которую Зощенко писал  по-видимому, закончил в июне-июле 1921 г., но публиковать не стал17: «Так вот, таким-то людям и не по душе Иван Власьич. А что до других, так это даже удивительно, уж не намекают ли они на то, что Иван Власьич 
43 Шкловский В. Дневник. М., 1939, с. 154—155. См. также: Боча-С. «Вещество существования». Выражение в прозе.—В кн.:с 24Т Писатель, искусство, время. 2-е изд., доп. М., 1961,Чуковский К. Собр. соч., т. 2, с. 544.на доброту, Гоголь — бессердечнейший эгоцентрист, один добрый человек — Короленко, но зато он и прогадал как поэт. „Нет, художнику доброта не годится. Художник должен быть равнодушен во всеми — рассуждал Зощенко и видно, что этот вопрос его страшно интересует».Если связь с Гоголем «авторизована» (выражение В. В. Виноградова) и неоднократно выходит в сферу биографии, то воздействие Достоевского остается чертой необъявленной и только литературной (как и последующий объявленный — и предложенный всей современной литературе—разрыв с традицией Достоевского; об этом далее, в четвертой главе). Между тем зависимость раннего Зощенко от Гоголя в большой мере опосредована прозой Достоевского 40-х годов — недаром обе эти традиции оказываются, как мы видели, «сдвоены» в восприятии первых же наблюдателей дебюта Зощенко — литераторов старшего поколения. На внутренней соотнесенности с ранним Достоевским будут построены позже и «Сентиментальные повести». Наиболее очевидна при этом связь с «Двойником», самой «гоголевской» из повестей Достоевского. Характерные стилевые формы (подробно описанные исследователем «Двойника») заметно окрашивают повествование всех рассказов Зощенко 1920—1922 гг.; в рассказе «Любовь» воспроизведена частично фабульная ситуация «Двойника» и внутренние монологи героя построены целиком «по Достоевскому»: «Этакая ведь скверная штука,— думал длинноусый.—С чего бы мне идти. Зря иду. Ей-богу, зря. Я вот на них взгляну одним глазком и уйду. Не из романтизма взгляну, не глазом, так сказать, любви... хе-хе, а издали, из великого любопытства... Гм. Я даже радуюсь. Мне, милостивые государи мои, на многое совершенно наплевать, мне, милостивые государи, смешны даже в некотором роде высокие чувства любви. Подумаете — врет? Вот, скажем, и Наталья подумает про меня — погиб из-за великой любви. Даже вот убиться хотел... Вздор. Совершенный вздор. То есть, может быть, и убился, если б, скажем, подарила».Перекрещивающееся влияние Гоголя и Достоевского за¬метно и в немногих уцелевших в архиве писателя страни-
16 См.: Виноградов В. В. К морфологии натурального стиля. (Опыт лингвистического анализа петербургской поэмы «Двойник»).- Избранные труды. Поэтика русской литературы. М,, 1976,  повести «Красные и Белые», которую Зощенко писал  по-видимому, закончил в июне-июле 1921 г., но публиковать не стал17: «Так вот, таким-то людям и не по душе Иван Власьич. А что до других, так это даже удивительно, уж не намекают ли они на то, что Иван Власьич