анекдота: „Старуха Врангель** — петербургские и уездные рассказы его — подковыр Гоголя и выковыр Достоевского»Связь с Гоголем, дружно замеченная вскоре — после первых публикаций — и современной критикой 12, особенно наглядна в рассказах 1921—1922 гг.: «Старуха Врангель», «Коза», «Любовь», «Мадонна». Последний написан9 Возможно, о том же самом рассказе идет речь в воспоминаниях К. Чуковского: «Как-то в Студии я сделал доклад о натуральной гоголевской школе и привел типичные образцы повестей, создававшихся ею под эгидой Белинского, уже через несколько дней Зощенко принес в Студию пародийный рассказ, так искуссно стилизованный им в духе повестей этой школы, словно рассказ был написан в 1844 году для одного из альманахов Некрасова>> (Чуковский     Собр. соч., т. 2, с. 495).Ремизов А. АХРУ  повесть  петербургская.  Берлин — Москва.,1922, с. 22.12 Там же> с. 34.Приведем один из откликов этого рода: «В рассказе Зощенко "Коза" перед нами трагикомическая фигура гоголевского Аккакия Аккакиевича, перенесенная в обстановку продовольственной разрухи революционного времени <...> Повесть „Коза" представляет собою разработку злободневного бытового анекдота в стиле гоголевского юмора» (Переверзев В. На фронтах текущей в форме дневника и фабульно и стилистически связав с «Записками сумасшедшего» и «Невским проспектом».10 августа 1923 г. В. В. Зощенко делает важную запись в своем дневнике (на которую мы еще не раз будец ссылаться), воспроизводя разговор с М. Зощенко, происходивший накануне: «Как он часто это любил делать, проводил параллель между собой и Гоголем, которым он очень интересуется и с которым находит очень много общего. Как Гоголь, так и он совершенно погружены в свое творчество. Муки Гоголя в поисках сюжета и формы ему совершенно понятны. Сюжеты Гоголя — его сюжеты. Наконец, они оба юмористы. Даже происхождение одно — хохлацкое: „Может быть, одна кровь сказывается". Даже в некоторых жизненных мелочах он находит сходство со своей литературной судьбой. Гоголя часть критиков не признавала, считала „жалким подражателем Марлинского", а часть при жизни произвела в гении. И с ним тоже — одни считают анекдотистом, подражателем Лескова, другие, наоборот, „говорят такое, что неловко становится" (его собственное выражение)» (личный архив.В. В. Зощенко).«Параллель между собой и Гоголем», как видим, ощущавшаяся во многих планах, оставалась живой и значащей и впоследствии. К. Чуковский описывал в своем дневнике одну из встреч с Зощенко: стремясь развеять его удрученность, «я стал говорить ему, что он самый счастливый в СССР человек, что его любят и знают миллионы людей, что талант его дошел до необыкновенной зрелости, что не дальше чем сегодня, я читал вслух его „Сирень" — и мы хохотали до слез... Это его приободрило, он пошел провожать меня в ГИЗ и особенно,