Повели гитлеровцы наступление против нас. Но шли они не особенно энергично. Припадали к земле. И мы сразу поняли, что они ведут всего лишь разведку.
В общем, они стали откатываться назад. Откатились. И на поле боя остались только убитые, некоторые раненые и те невредимые, которым уж очень не хотелось подниматься с земли под нашим губительным огнём.И вот стоим у бойниц и наблюдаем за полем боя.
Вдруг видим, из одной воронки выскочил фашистский солдат. Он выскочил всего лишь на секунду. Помахал нам рукой. Показал для чего-то на свою ногу. И снова скрылся в воронке.
Сначала мы даже не поняли, что этому фрицу нужно. Но вдруг видим — из воронки торчит его нога. Торчит его нога и немного покачивается, как бы говорит нам — давайте стреляйте сюда.
Среди нас смех поднялся. Поскольку уж очень откровенное желание у фрица.
И вот торчит его нога из воронки, а мы смеёмся и вместе с тем соображаем, как нам поступить — уважить ли его просьбу или оставить её без последствий. С одной стороны, как-то неохота выполнить его просьбу, оказать такую любезность этому арапу, пожелавшему выйти из войны. А с другой стороны, как будто полезно для дела — всё-таки ещё один гитлеровец будет сброшен со счетов. Да и финансовый урон нанесём фашистской лавочке, поскольку повезут этого пройдоху в тыл, начнут лечить, кормить, тратить на него горючее.
В общем, приходим к мысли — уважить его желание.
Наш снайпер Иван Андреевич Фролов — старший сержант, награждённый орденом Отечественной войны второй степени,— говорит нам:
— Попробую, братки, покрепче его зацепить.
И с этими словами он стреляет.
Видим, пуля угодила сверхчувствительно. Нога аж кверху подскочила. И стон раздался.
И после долго никакого шевеления в воронке нельзя было заметить.
Уж не загнулся ли, думаем. Нет, видим, не загнулся. Высовывается он из воронки и нам кулаком грозит. Выражает этим своё неудовольствие, что мы его чувствительно ранили.
Послали мы ему ещё несколько добавочных пуль, но он молниеносно скрылся в воронке.
Когда стемнело, двое из нас подошли к воронке, чтоб посмотреть, там ли фриц или уполз.
Оказывается, уполз. И никакой благодарственной записки нам не оставил.