маленькая девочка прижалась к матери и спросила в испуге: „Мама, это человек или нарочно?"».
На нервом листе рукописи реферата о Блоке заголовок: «Конец рыцаря печального образа38. О поэзии Алекс. Блока. Статья Михаила Зощенко», в конце последнего листа — «7 авг. 19. Петербург».
Из статьи явствует, что поэзия Блока (до поэмы «Двенадцать») не вносит для Зощенко существенных поправок в картину «кризисной» современной литературы. Все поэтическое творчество Блока сведено к некоему специальному любовному мотиву, и прослежена судьба этого мотива, будто бы точно повторяющая судьбу любовной темы во всей европейской литературе. «Но тут-то я нахожу изумительное явление — совершеннейшую диаграмму любви. -
И какая характерная кривая любви. Как изменялся постоянно поэтический культ женщины и культ любви от гРУбадуров и до нас.
Вот женщина становится предметом поклонения.
Вот в чувственность вплетается духовная любовь и нежность.
И вот уже Рыцарь печального образа видит в каждой кРостьянке свою Дульцинею...
II тут-то уже кризис. Дальше — пошлость». Тот же кРУг пройдет, по мысли Зощенко, поэзия Блока — «от
название одной из главок второго раздела книги: «Трагический рыцарь»,
Прекрасной Дамы, от чудесного призрака, до сомнительной Теклы, до «развенчанной тени» и реальнейшей Катьки...»
Уважительно и любовно рассмотренное творчество Блока сведено, однако, к нескольким мотивам — уныния, скуки. «И казалось мне часто, что отними у поэта его скуку, не позволь ему говорить о печали — и ничего не останется». Или: «Оттого-то так скучно поэту. Оттого-то у него вечное какое-то стесненное ощущение холода и тоски».
В элементарности этих характеристик уже содержится приговор.
Творчество Блока в целом признано отзвучавшим литературным словом.
В реферате есть, однако, гораздо более любопытная часть — о поэме «Двенадцать». Здесь отношение к поэту значительно усложняется, и становится ясным, что некоторые свои творческие задачи Зощенко перенял как бы непосредственно из рук Блока.
«Ал. Блок написал поэму «Двенадцать» о новом Петербурге, о Петербурге после октября 17 г.
И в этой героической поэме казалось все новым от идеи до слов.
Тогда был большой переполох и смятение у одних, а другие немедленно предъявили претензию: Он наш.
маленькая девочка прижалась к матери и спросила в испуге: „Мама, это человек или нарочно?"».На нервом листе рукописи реферата о Блоке заголовок: «Конец рыцаря печального образа38. О поэзии Алекс. Блока. Статья Михаила Зощенко», в конце последнего листа — «7 авг. 19. Петербург».Из статьи явствует, что поэзия Блока (до поэмы «Двенадцать») не вносит для Зощенко существенных поправок в картину «кризисной» современной литературы. Все поэтическое творчество Блока сведено к некоему специальному любовному мотиву, и прослежена судьба этого мотива, будто бы точно повторяющая судьбу любовной темы во всей европейской литературе. «Но тут-то я нахожу изумительное явление — совершеннейшую диаграмму любви. -И какая характерная кривая любви. Как изменялся постоянно поэтический культ женщины и культ любви от гРУбадуров и до нас.Вот женщина становится предметом поклонения.Вот в чувственность вплетается духовная любовь и нежность.И вот уже Рыцарь печального образа видит в каждой кРостьянке свою Дульцинею...II тут-то уже кризис. Дальше — пошлость». Тот же кРУг пройдет, по мысли Зощенко, поэзия Блока — «от
название одной из главок второго раздела книги: «Трагический рыцарь»,Прекрасной Дамы, от чудесного призрака, до сомнительной Теклы, до «развенчанной тени» и реальнейшей Катьки...»Уважительно и любовно рассмотренное творчество Блока сведено, однако, к нескольким мотивам — уныния, скуки. «И казалось мне часто, что отними у поэта его скуку, не позволь ему говорить о печали — и ничего не останется». Или: «Оттого-то так скучно поэту. Оттого-то у него вечное какое-то стесненное ощущение холода и тоски».В элементарности этих характеристик уже содержится приговор.Творчество Блока в целом признано отзвучавшим литературным словом.В реферате есть, однако, гораздо более любопытная часть — о поэме «Двенадцать». Здесь отношение к поэту значительно усложняется, и становится ясным, что некоторые свои творческие задачи Зощенко перенял как бы непосредственно из рук Блока.«Ал. Блок написал поэму «Двенадцать» о новом Петербурге, о Петербурге после октября 17 г.И в этой героической поэме казалось все новым от идеи до слов.Тогда был большой переполох и смятение у одних, а другие немедленно предъявили претензию: Он наш.